Проклятие ледяной горы
Шрифт:
С ее плеч свисала накидка из коры и болотного мха, из которого в разные стороны торчала молодая поросль деревьев. Женщина повернулась – и Николас инстинктивно вздрогнул.
Ее узкое, изборожденное морщинами лицо было обрамлено белесыми мшистыми волосами, и казалось, что кожа натянута на деревянный обруч. На голове был череп медведя, надвинутый на лоб. У нее было изможденное тело старой женщины, мутные невидящие глаза и пальцы, похожие на узловатые ветки карликовой ели. Когда женщина повернула в сторону Николаса свое злобное лицо и открыла
– Когда наступит утро, ты пройдешь через ворота и продолжишь путь, пока не придешь к скале на берегу реки. Там найдешь усадьбу Пяйвёля. В доме сидят мужчины, на шее одного из них висит клык медведя. Он мне нужен. Принесешь мне его – проведу туда, куда хочешь. Слышишь меня, Николас Похьела? Ну а если тебя постигнет неудача, твои друзья останутся здесь в лесу на веки вечные, – произнесла женщина голосом, звучавшим такой глубокой злобой, что сердце Николаса перехватило от боли.
– Послушайте, уважаемая… как вас там называют? А как же… – начал было Николас.
Но женщина уже не слушала, она отвернулась и пошла прочь.
Он бросился ей вслед, но она исчезла в темноте, и Николас увидел, что на ее месте стоит сосна толще крупного мужчины.
Он вздохнул и разразился проклятиями.
– Старуха просто прошла сквозь сосну. Что за чертовщина! Неужто я должен вот так вот взять и начать помогать всем и вся? Помоги тому, помоги сему… а мне-то что с того? Клык медведя? Да пропади оно все пропадом!
– Вот лосиная башка! А ну погоди-ка… что там старуха сказала? Что кому-то придется остаться здесь на веки вечные? Так ведь это же невозможно долго, разве не так? – возмутился вдруг Хесси, слезая со спины Николаса.
– Это и ВПРЯМЬ долго, – пробурчал Николас и посмотрел исподлобья на Сару. – На самом-то деле это твоя вина, Сара. Чего ради, спрашивается, я должен ползать по лесам и долам и попадать в передряги одна другой хуже? Да не собираюсь я тащить этой старухе никаких медвежьих зубов!
– Я думаю, что ты должен добыть ей этот клык, – вздохнула Сара. Она опустила сумку на снег и подошла к ним.
– С чего бы это? – прорычал в ответ Николас. – Что мне помешает ударить железным пером по этим деревьям и спалить весь лес дотла?
– Старуха. Она – праматерь всех сосен и покровительница медведей Хонгатар. Она не позволит тебе, и на твоем месте я бы даже не пыталась воспрепятствовать ей, – ответила Сара. – Мы сейчас в таких местах, где все немного не так, и если мы не будем смотреть, куда ступаем, то можем попасть в беду. В большую беду.
– В большую беду, но насколько в большую? В большую, чем пасть скрипящего на все лады железного орла, или большую, чем рабство Калматар?!
Сара положила ладонь на руку Николасу и заглянула ему в глаза:
– Ты просто должен поверить в то, что все это стоит всех трудностей.
Прикосновение Сары смутило Николаса.
Глава 19
На восходе
Да и сами створки ворот как будто родились из переплетенных между собой веток, в толще которых висели бронзовые пластины, части доспехов и, к ужасу Николаса, древние кости и черепа людей.
Проснувшись утром, Николас и Хесси тщетно искали Сару – от нее не осталось ни следа. Они накричались до хрипа, но нашли только ворота в центре стены из деревьев крепче самой крепкой каменной кладки.
– Я слышу запах Сары, словно она все еще здесь, – сказал Хесси, поведя носом по воздуху. – У нас, человекоежей, очень тонкое чутье.
– Так-то оно так, только ее все равно не видать нигде, – ответил Николас опустошенно.
– Тьфу, лешак раздери! Это, что ли, те, кто остался здесь на веки вечные? – спросил Хесси, показывая дрожащим пальцем на едва различимые черепа.
– Не знаю, Хесси, ничего не знаю, – ответил Николас и коснулся ворот. Створки скрипнули и отворились, открыв купающуюся в солнечном свете снежную равнину, через которую вилась тропинка. Соблазн выйти за ворота был велик, но почему-то Николас сомневался. Неожиданно Хесси толкнул Николаса сзади, и тот влетел в ворота.
– Чего тут ждать впустую, блудник ты лесной! Чтоб тебя черт побрал! – проорал Хесси вслед Николасу и согнулся пополам от смеха, пока Николас не поднял его за грудки.
– Больше никогда так не поступай… НИКОГДА, – проворчал Николас. – Неужто не помнишь, что произошло прошлой ночью?
– Успокойся! Помню, очень хорошо помню, – взмолился, сипло застрекотав, Хесси. – Именно поэтому нам нужно двигаться. Забыл, что ли: у тебя дело не сделано. Мы-то выбрались из сосняка, а Сара осталась… Понимаешь? И если ты не принесешь этот медвежий клык, то Сара одним прекрасным днем обнаружит себя на этих воротах. И что-то мне говорит о том, что тебе не очень этого хотелось бы.
То тут, то там на снегу попадались огромные следы волков, но ни одного зверя не было видно. Вдали возвышалась крутая гора. Тропа повела их вниз по склону, и Николасу с Хесси потребовался целый день пути, прежде чем они, совершенно ослабев от голода, добрались до замерзшей реки. И тогда до них издалека донеслись голоса и звуки музыки.
– Вон там, смотри! – прохрипел Хесси, указывая направо.
В лучах заходящего солнца виднелась фигура здоровенного мужа, чья голова была украшена оленьим черепом с развесистыми рогами. Он шел по снегу, волоча за собой санки с нагруженными на них тремя бочками пива. На каждой из них сидело по ездовой собаке с блестящими глазами и высунутыми языками.