Проклятие ледяной горы

Ауэр Илкка

Когда я спрашиваю, не в Манале ли я, он отвечает отрицательно.

– Ты в Сувантоле, – говорит старик громче, чем я мог ожидать.

– Ты, что ли, шаман? Ты Вяйнямейнен? – спрашиваю со смехом, потому что дед этот выглядит жалкой развалиной.

Он поднимается и бьет козу, та пугается, устремляется очертя голову в стену и пропадает.

Вдруг старик оказывается прямо передо мной. Он слепой на один глаз, его борода нечесана, и от него жутко воняет. Его рот скривлен усмешкой.

– Я – великий Вяйнямейнен! – кричит он и брызгает слюной.

Земля

сотрясается. Корни начинают скрипеть, и одна огромная глыба срывается вниз. Мне страшно: что, если вся пещера обрушится?

– Это я – бредущий по льдам, я – погибель щучья, я – плетущий небо звездное, я – вестник вечных знамений!

Старик поднимает руку, а я вытаскиваю нож. Его взгляд падает на оружие, поднятое мной, и он отшатывается.

– Ты – Николас! – кричит старик, и в это мгновение мох опадает с его волос. В глазах появляется блеск, и второй глаз начинает видеть. Он выпрямляет спину.

Ярость подступает к моему горлу приступом тошноты. Я дрожу. Начинаю проклинать старика за то, что он предал меня и оставил на льду. Охваченный злобой, я виню его в том, что потерял своих родителей. Молчание Вяйнямейнена лишь усиливает мою ненависть: он не жалуется, только стоит на месте и копается под накидкой. Мне хочется ударить его, хочется разнести всю эту пещеру, но я не могу даже пошевелиться. Ярость ослепляет меня и приковывает к месту.

Старик гасит во мне бешенство несколькими словами:

– Я знаю, как тебе найти мать и отца.

Чувствую, как бешенство застревает комом у меня в горле, и его не выкашлять.

– Ты должен пойти в Туонелу и найти там хозяйку смерти Калматар. И только я могу тебе помочь в этом, – произносит Вяйнямейнен, и теперь он выглядит выше и бодрее, его волосы стали короче и чище, и мерзкое зловоние исчезло. Поляна у дома зеленеет, и в воздухе витает запах лета.

Старик зажигает трубку от огня, который словно из ниоткуда вспыхивает у него в руке. Потом сует трубку в рот, подходит ко мне и опускает держащую нож руку вниз.

– Ты должен быть смелым. Ты смел? – спрашивает он. В его взгляде видна хитринка – лисья такая.

Киваю.

Старик улыбается и выдыхает мне в лицо сладкое облако дыма. Я захожусь кашлем и начинаю чувствовать странную слабость во всем теле. В голове поднимается шум, и кровь стучит в висках. Я проваливаюсь все глубже, а лицо Вяйнямейнена утрачивает четкость.

– Теперь ты должен встретиться со своим самым ужасным страхом, – говорит Вяйнямейнен, и его голос гудит в моей голове, словно в железном котле. Наступает темнота.

Глава 23

– Я хочу вечную жизнь! – заверещала Калматар пронзительно, стуча каблуками высоких сапог по полу, от чего из него полетели в разные стороны ледяные брызги. – Вирная!

Крик хозяйки Калматар разнесся далеко, отскакивая от ледяных стен. Висевшая высоко под сводами огромная сосулька гулко лопнула, ринулась вниз и разлетелась на тысячу острых осколков. Ударившись об заиндевелый волшебный котел Калматар, осколки льда заставили его зазвенеть.

Гулко

стукнула дверь, и в залу спешными шагами вошел Вирная, обряженный в звенящие одежды из монет. В последний момент он заметил лежащие на полу ледяные глыбы, обогнул их и подбежал к ступеням, ведущим к трону его госпожи. Старый слуга поднялся наверх настолько быстро, насколько только был в силах: в последнее время ноги плохо сгибались. В зале свирепствовал такой сильный мороз, что железные сапоги Вирная даже не скользили по льду. Он остановился перед Калматар и поклонился:

– Вызывали, владычица?

– Мальчишку не видать ли?

– Все злые духи Маналы, огненные скакуны, павшие воины, оборотни, крысы и даже змеи посланы на его поиски, госпожа! – ответил Вирная и попытался на всякий случай отодвинуться от своей непредсказуемой хозяйки.

Калматар заметила страх своего слуги, и это разозлило ее пуще прежнего. Она сделала несколько шагов к Вирная, пока не оказалась над коротышкой-стариком точно белый грифон с распростертыми крыльями.

– Я этого не спрашивала! Или спрашивала?

– Конечно же, нет, моя госпожа. Мальчишка пока не нашелся. Он исчез.

Калматар повернулась и направилась к трону, потом уселась на него с величественным видом и начала барабанить пальцами. Скрежет, издаваемый ее длинными ногтями, какое-то время был единственным звуком, нарушавшим могильную тишину дворца.

– Что за волшебная сила защищает его? Почему ни я, ни даже все дьяволы и подземные духи не в состоянии его схватить?

– Тут не обошлось без Вяйнямейнена, госпожа, – ответил Вирная, пытаясь незаметно согреть в своей бороде онемевшие пальцы.

– Вяйнямейнен дал другое обещание.

– Госпожа, нельзя доверять народу Калевалы. Я-то знаю, как легко они дают обещания.

– Все они безумцы, слабые душой. Точно как Туони! – сыпала проклятиями Калматар.

Вдруг она рассвирепела, поднялась и расколола каблуком замерзший череп, лежащий у трона.

Вирная едва успел увернуться с пути Калматар. Она бросилась к покрытой ледяной коркой огромной железной клетке, которая была придвинута к стене.

В клетке, прижавшись друг к другу, сидели скрюченные люди. Это были жители из деревни Сары. На их лицах не было ни надежды, ни радости жизни.

Калматар остановилась перед клеткой. Сидевшие отшатнулись.

– У мальчишки есть то, что я хочу, слышишь, Вирная? – сказала Калматар и поцарапала ногтем лед на клетке. – Николас хранит тайну только для меня, ему следует лишь прийти сюда, чтобы отдать ее мне.

Голос Калматар прозвенел тонко, словно ручеек с ледышками, переливающийся по камешкам. Верный слуга Вирная уселся на огромный замерзший мухомор, его лицо исказил ужас, потому что он – да и вряд ли кто другой – никак не мог привыкнуть к переменам в настроении своей хозяйки. Она могла в одно мгновение перейти от любви к ярости, как на севере солнце вдруг заслоняется страшной бурей, но, даже источая солнечную радость, Калматар все равно исходила желчью и злобой.