Проклятие Осириса
Шрифт:
Жрец схватился за голову.
Вот как подбирается к человеческому сердцу Отец Лжи, злоречивый Сет! Вот как он находит ключ к каждому человеку!
Для любого у него находится своя приманка. Для кого-то это власть и богатство, для кого-то – жизнь любимого человека, для кого-то – бескорыстное знание, возможность проникнуть в тайны мироздания. Так или иначе, одним путем или другим, Сет подчиняет человека своей воле и заставляет служить себе.
Нет, он не воспользуется
Но как сделать это, не уничтожив само Священное Число? Как сохранить древнюю мудрость, не дав ей вырваться на свободу, словно могущественному джинну из запечатанного сосуда, несущему с собой смерть и разрушения?
Шаамер опустился на камень и задумался, подперев подбородок кулаком.
В конце концов, не зря он столько лет провел в Доме Чисел, не зря столько бессонных ночей просидел за сложными расчетами.
Решение пришло внезапно, и оно казалось таким простым и очевидным, что Шаамер даже рассмеялся, спугнув застывшую на соседнем камне ящерицу.
Когда военачальник посылает фараону, да продлятся дни его, важное и секретное сообщение, которое не должно попасть в чужие руки, как поступает он? Посылает трех гонцов, каждый из которых несет только часть послания, начертанную на папирусе или на выскобленной телячьей коже, называемой «пергамент». Если неприятель захватит одного из гонцов, он не сможет прочесть письмо, ибо одна часть без двух других не имеет смысла. Когда же все три гонца достигнут цели и служители фараона, да продлятся дни его, составят из трех частей целое – только тогда смысл послания станет понятным.
Так и он, Шаамер, должен разделить Священное Число на три части и вручить эти части трем гонцам. Только этим гонцам придется бежать не через пылающие от жара пески, не через скалистые ущелья Восточных гор, а через время, через сотни и тысячи лет.
Годы будут проходить один за другим, Нил будет разливаться и снова возвращаться в свои берега – а три гонца должны не смыкая глаз нести свое послание.
Шаамер подумал, где можно найти слуг столь верных и столь долговечных. В поисках ответа он огляделся по сторонам и не увидел вокруг ничего, кроме серых камней да чудом выросших среди них искривленных, изломанных ветром пустыни деревьев.
Что ж, эти слуги долговечны и немногословны. Пусть они несут тайну Священного Числа.
Первый гонец будет каменным, второй – деревянным. Третий же… о третьем еще нужно подумать.
Шаамер решительно поднялся, бросил последний равнодушный взгляд на место недавней трагедии и быстро зашагал к своему храму, к Дому Чисел.
Над хижиной покойной Фетх уже кружили стервятники.
Что
Вадим Коржиков обитал в типовой хрущевской пятиэтажке.
На скамье перед входом сидели две толстые старухи с бдительными выражениями лиц. Они проводили капитана Журавлеву такими пристальными взглядами, что ей захотелось предъявить им свое служебное удостоверение.
Преодолев этот неосознанный порыв, Наталья поднялась на четвертый этаж и позвонила в дверь.
В ответ на ее звонок в соседней квартире залаяла собака, судя по голосу – мелкая и истеричная, а из квартиры напротив донесся громкий старческий голос:
– Обнаглели, паразиты! Сажать, паразитов, нужно!
Только за той дверью, в которую она позвонила, ничего не произошло.
Наталья прислушалась.
Она готова была поклясться, что за дверью кто-то стоит, сдерживая дыхание.
– Откройте, Коржиков! – произнесла она негромко, но строгим официальным голосом.
За дверью еще немного помолчали, потом полузадушенный мужской голос отозвался:
– А вы кто?
– Милиция, – проговорила Наталья еще тише.
Тем не менее из-за двери напротив раздался торжествующий крик:
– Давно пора посадить, паразита!
– Лучше откройте, Коржиков, – повторила Наталья, – а то в нашем разговоре будет участвовать весь ваш дом.
За дверью вздохнули, скрипнул замок, и дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы Наталья смогла в нее протиснуться.
– Проходите уж! – прошелестел хозяин квартиры, неохотно посторонившись.
Это был невысокий, узкоплечий и чрезвычайно худой молодой человек с выбритой наголо головой. Наталья подумала, что он чем-то похож на древнего египтянина. Правда, одет он был не в длинную льняную хламиду, а в поношенные черные джинсы и черную же футболку с надписью «Металлика».
Но самым заметным во внешности этого человека был испуг.
– Вы правда из милиции? – прошелестел он сухим, как бумага, голосом, закрыв за Натальей дверь.
– Правда, – отозвалась она, холодно улыбаясь, и протянула молодому человеку свое удостоверение, прикрывая пальцем звание. Для начала она решила не пугать его еще больше.
– Надо же, – хмыкнул тот, разглядев фотографию, сравнив с оригиналом и заметно успокоившись. – Вы что, туда прямо после школы пошли?
Наталья ответила неопределенным междометием и спросила в свою очередь:
– Вы ведь – Вадим Николаевич Коржиков?
– Ну да, допустим! А чего вам надо?
– Да вот, послали опрашивать свидетелей по одному делу, – затараторила Наталья. – Я к вам и пришла задать несколько вопросов, у меня практика… мне нужно написать отчет…
– Каких еще вопросов? – недовольно и снисходительно переспросил Вадим. Испуг его явно прошел, и вместо него на лице проступило раздражение.
– Это вы рекомендовали Марину Леониде Васильевне?
– Ка… какую Марину? Какому Леониду? – Вадим попятился. На его лице снова появился испуг.