Проклятие рода Плавциев
Шрифт:
Паулина подошла к шкафу, достала серебряную шкатулочку, извлекла из нее странной формы подвеску и протянула Аврелию.
Сенатор повертел ее в руках, внимательно разглядывая. Очень красивая камея из кровавой яшмы с резным изображением на фоне голубого халцедона — наверное, какая-то богиня… Афина Паллада, возможно. Чудесная миниатюра редкостной красоты. Голову богини, тщательно прочерченную во всех деталях, венчала диадема из того же голубого камня, что и фон.
— Очень редкая работа, — заметил Аврелий, как знаток.
— Это из драгоценностей Аппианы, первой жены
Никаких изумрудов или рубинов, отметил патриций, но только твердые камни, на которых искусно вырезаны портреты, цветы и мифологические животные. Странный вкус, почти варварский, хотя вещи явно сделаны настоящими мастерами.
Аврелий взял изящное коралловое кольцо, изображавшее соединенные в рукопожатии ладони, и залюбовался им.
— Красиво, правда? — спросила Паулина. — Такие вещи были в моде во времена Аппианы. Тут должна быть еще одна вещица, в этом ларце, из розовой раковины. Кто знает, куда она подевалась… — И она поискала ее среди других драгоценностей. — Обрати внимание на эту камею, прошу тебя.
— Что же в ней особенного? — поинтересовался сенатор.
Не говоря ни слова, матрона слегка надавила указательным пальцем на голубую подвеску. Драгоценность, казавшаяся абсолютно целой, вдруг распалась на две тонкие пластинки с небольшими выемками.
— Это футлярчик, — нисколько не удивился Аврелий. Женщины часто использовали такие, чтобы хранить на память о былых страстях письма, стихи, прядь волос… И действительно, в углублении между пластинками лежал сложенный вдвое тонкий листик папируса.
Патриций осторожно достал его и развернул. Крохотными буковками на нем были написаны строки на греческом языке:
Сохнут ветви деревьев,посаженных в саду.Рыбы, птицы и насекомыеЗаставят гнить их плоды.Но смоковница в огороде,оплодотворенная той же пыльцой,той же политая влагой,весь дом питает своими плодами.— Это не стихи — тут не выдержан размер. Это скорее похоже на какое-то предсказание или пророчество, — заметил Аврелий.
— Аппиана была суеверна. Верила во всякого рода предсказания, часто обращалась к гадалкам, нередко отправлялась за советом к кумской сивилле. В пещеру прорицательницы легко попасть отсюда через Кокцееву галерею, — объяснила матрона.
И в самом деле, вспомнил сенатор, во время последней гражданской войны Агриппа велела построить туннель, проходящий гору насквозь. По этому туннелю доставляли лес для судоверфей на Авернском озере.
— И на Флегрейских полях по соседству множество священных гротов, где живут старые колдуньи. Говорят также, что тут жил
Паулина кивнула в знак согласия.
— Да, это место вполне подходит для самых мрачных легенд: греки утверждали, что именно тут расположен вход в Аид… — уточнила матрона.
— А Вергилий пишет, что отсюда отправился в загробный мир Эней. А ты когда узнала про этот папирус? — спросил сенатор, направляя разговор в нужное русло.
— Как только приехала сюда, восемнадцать лет назад. Показала тогда его Гнею, но муж не придал ему никакого значения. Теперь, однако, после того, что случилось…
Патриций посмотрел на нее, не понимая.
— Тебе понятно, что это означает? — с сомнением спросил он.
— Аттика нашли среди рыб, — прошептала матрона еле слышно.
— Рыбы, птицы, насекомые… все это очень туманно, Паулина. И потом, твой пасынок ведь утонул. Не понимаю: ты же разумная женщина, уж конечно, не суеверная. И я не думаю, что ты станешь опасаться какого-то пророчества. Или ты боишься чего-то другого?
— Чего мне бояться? — возразила женщина, избегая взгляда сенатора. Твердый голос все же не смог скрыть ее тревоги.
— Человека находят мертвым среди мурен. Никто не слышал, чтобы он звал на помощь; неизвестно, как и почему он там оказался. Вдобавок на нем были сандалии со специальной насечкой на подошве, чтобы не скользили, нет никаких следов того, что он хватался за край садка… Тебе не кажется, что всего этого достаточно, чтобы задуматься?
Паулина задумчиво помолчала.
— Твои слова не удивляют меня, Аврелий. Я стара, но еще не совсем глупа. И все же это немыслимо. — Она покачала головой.
— Почему? Может, Аттик кому-то сильно досадил…
— Нет, не думаю. Слишком безликий, чтобы кому-то мешать, — исключила матрона.
— Кому выгодна его смерть в таком случае?
— Вот в том-то все и дело, что никому от нее нет никакой пользы! Секунд получает наследство, но если бы ты знал его так же хорошо, как я, то понимал бы, что наследство отца мало интересует его, напротив, только создает сложности. Он мягкий, рассеянный, любит одиночество. У него нет никакого желания вести хозяйство и заниматься повседневными делами. И пока Аттик управлял имением, Секунд мог спокойно отдаваться своим пристрастиям, теперь же он вынужден взять на себя такую ответственность, а этого ему как раз совсем не хочется.
— А вдова в таком случае…
Паулина молча обдумывала вопрос.
— Елена мне нисколько не нравится, но я не могу допустить, чтобы это помешало мне трезво смотреть на вещи. Ей тоже Аттик был удобнее живой, во всяком случае, до тех пор, пока она не родила бы ему сына. И для нас было бы куда лучше, будь он жив, — и Плаутилле, и Фабрицию, и мне самой. Позвав тебя сюда, я надеялась, что ты развеешь мои сомнения, а ты только усиливаешь их! — сердито воскликнула она, но тут же смягчила тон: — Помоги, Аврелий, я одна. Гней беспомощен, хотя и кажется таким уверенным, и мне больше не на кого положиться. Я очень уважаю тебя, ты это знаешь, к тому же я хорошо знала твою мать.