Проклятие рода
Шрифт:
– Как я могу противиться воле своего короля? – Персон ответил вопросом на вопрос.
– Что из плохого ты приберег на конец? – Снова нахмурился Эрик.
– Ранцау, мой король. Его люди бесчинствуют в Скане.
– Собирайте армию, я сам поведу ее на датчан.
– Повинуюсь, ваше величество. – Полонился советник, собираясь было покинуть королевскую спальню.
– Обожди! – Остановил его Эрик. – Еще одно, - видно было, что король колебался. – Прикажи…
– Что приказать? – Перссон был нетерпелив. Смущение короля ему не нравилось.
– Прикажи освободить герцога Юхана и его герцогиню с детьми. – Голос короля прозвучал намного тверже.
–
– Где сейчас Шарль де Морне? Проклятье, я потерял так много времени, я позабыл о всех и вся.
– Сожалею, ваше величество. Барон попал в плен к датчанам.
– Проклятье! Ладно, зови всех, кто есть. Позови в первую очередь кузена Магнуса.
– Хорошо, ваше величество. Но позвольте перед тем, как я покину ваши покои преподнести вам хорошую новость.
– Какую?
– Риксдаг утвердил все смертные приговоры, что были приведены в исполнение. Все сделано полностью по закону.
– По за-ко-ну… - Протянул Эрик. – Не хочу больше слышать этого слова. Хочу тишины, благоденствия, счастья…
План кампании был краток. Поздней осенью 1567 года Даниэль Ранцау с восьмью с половиной тысячей наемников вторгся в Смоланд и Эстергётланд, разоряя сотни бондовских хозяйств. Его следовало обойти через Холаведен , между озерами Соммен и Веттерн и нанести неожиданный удар.
Но, шведская армия выступила в поход лишь в середине января в направлении к Вадстене. Причиной задержки было тайное венчание Эрика и Карин самый канун нового 1568 года. На церемонии присутствовали только самые близкие люди. Со стороны короля советник Йоран Перссон, его жена Анна и капитан Бальфор, со стороны невесты фру Эйлин Андерсдоттер, считавшаяся первой дамой ее маленького двора, а с ней личный паж Карин – Томас Якобсон. Когда прозвучали заключительные слова архиепископа Уппсальского, объявляющие короля и девицу Катарину Мансдоттер мужем и женой, негромко заиграл орган, Эрик целую свою жену, прошептал ей на ушко:
– Прости, любимая, за столь скромное торжество. Я обещаю тебе настоящий праздник. Вскорости тебя коронуют и наши дети получат все наследные права. Король нежно погладил заметно округлившийся животик Карин, ей пришлось вставлять дополнительные клинья в невозможно узкое платье.
– Тебе не за что просить у меня прощения, - также шепотом твечала ему Карин. – Сейчас не до торжеств, во-первых, идет война, во-вторых, наш сын, да, я уверена, что будет сын, - молодая жена кивнула утвердительно, вызвав восхищение и горделивый взгляд короля, пояснив ему, - ведь у нас есть уже дочь, и я помню, что все было иначе, живот был гораздо меньше, да и толкается он, как настоящий король. Шум торжеств, была, гром фанфар и вся прочая сплошная суете, пошла бы ему во вред.
– Ты права, как всегда, моя любимая. – Эрик пылко расцеловал ее. – Мы поклялись друг другу и исполним нашу клятву, данную перед алтарем и самим Господом.
Войска
– Зачем было тащить с собой беременную бабу?
– Из-за нее ползем медленнее навозного жука.
– А коль разродится до срока от тряски? Кто будет виноват?
– Мы, конечно. – кто-то отвечал уже хором.
– Плетемся нога за ногу, мерзнем только.
– Шагали бы побыстрее, глядишь и согрелись бы.
Продрогшие офицеры не обращали внимания на едкие и порой дерзкие замечания солдат. Мороз донимал всех.
Вблизи Нючёпинга Карин почувствовала приближение родов, начались первые схватки.
– Перссон! – Король подозвал советника. – Скачи вперед, пусть все будут готовы – лекари, повитухи… все! Головой отвечаешь! – Эрик сам стеганул неторопливого мерина, на котором восседал Перссон, дабы ускорить дело.
– Бальфор! – Король оглянулся, капитан был рядом, держась за спиной.
– Я здесь, ваше величество.
– Сколько нам еще ходу до Нючёпинга?
– Таким маршем часа полтора – Прикинул Бальфор.
Король тут же спрыгнул с коня, сунув поводья подбежавшему пажу, забрался в карету Карин.
– Девочка моя, ты продержишься еще полтора часа?
– Думаю, роды начнутся ночью. – Ответил за нее армейский лекарь, сидевший в противоположном затемненного углу кареты, отчего Эрик его сразу и не заметил.
– Король признателен вам за ваши старания и заботы.
– Ваше величество, я всегда к вашим услугам. – Врач с достоинством поклонился насколько позволяла высота повозки.
– Вас щедро вознаградят, если… - начал было король, но сам прервал себя – никаких «если»! А в остальном…
– Не стоит, ваше величество, - мягко остановил его доктор, - для меня высшая награда это оказать честь, помогая вам своими умениями и знаниями.
Когда Карин прибыла в Нюрчёпинг, все было готово, и в ночь на 26 января она благополучно разрешилась мальчиком. Эрик был на седьмом небе от счастья. В честь деда младенца нарекли Густавом. Еще один Густав Эрикссон из рода Ваза, который должен стать таким же знаменитым, как и его дед. Карин осталась с младенцем в городе, король с ней, переложив все бремя командования на кузена Магнуса Саксен-Лауэмбургского, и, войско воодушевленное рождением ребенка, и одновременно избавлением от обузы, бойко двинулось в путь, догонять Ранцау. Датчане, не имея возможности вернуться через разоренными ими земли, заворачивали на восток, в холмистую и лесистую пустошь. Ударила оттепель, ставшая союзником шведам. Дороги раскисли, продвижение датчан превратилось в одно сплошное мучение. Пришлось бросить почти весь обоз – изголодавшиеся лошади были не в силах тянуть повозки и падали замертво, рядом с ними падали и люди, встать которым было уже не суждено. Ранцау потерял три четверти своих наемников. Лишь внезапно ударившие в самом конце зимы морозы вновь сковали льдом реки и озера и двум тысячам ландскнехтов удалось проскользнуть в Данию.
– Я еще вернусь! – Погрозил кулаком знаменитый полководец, обернувшись на прощанье в сторону Швеции и грустно оглядев своих измученных солдат.
У вдовствующей королевы Катарины Стенбок собрались все принцессы дома Ваза. Кроме, конечно, отсутствующих. София была грустна, как всегда, это стало ее обычным состоянием после помолвки с Магнусом Лауэмбургским, Елизавета, напротив, пребывала в прекрасном настроении.
– Так, дорогие принцессы, - начала Катарина, - у меня для вас два известия.