Проклятие Синей Розы
Шрифт:
– Прости меня, милая. Не хотел будить тебя, но не смог сдержаться.
– Ничего страшного. – Лаура потёрла заспанные глаза, отмечая, что на улице уже сияет солнце. И поднялась, чтобы сесть на кровати, рядом с месье Бертраном.
– Я был там, снаружи. – продолжил рассказывать он. – Лес почти не изменился. Ничего не изменилось. Но я боялся уйти далеко, чтобы надолго не оставлять тебя одну. И я хотел поговорить.
Девушка вся подобралась, уже зная, о чём пойдёт речь. А вернее, о ком…
– О моём сводном брате?
Гаспар кивнул.
– Я видел, как он целовал тебя. А ты отвечала ему взаимностью. Скажи, между
Он был спокоен и в то же время напряжён. Сдерживался, чтобы не дать волю эмоциям, которые, однако, то и дело вспыхивали в его синих глазах.
– Какое теперь это имеет значение? – внезапно девушка поняла, что слёзы вновь потекли из её глаз. – Ты сам видел, он женат.
– Да, на ведьме.
– кивнув, подтвердил француз. – Странно, я думал, что все они вымерли…
– Той самой, что наложила проклятие на лес?! – оживилась Лаура.
– Нет. Та была многим миловиднее. Они женятся не по нашим законам, но… Сами они считают свой брак легитимным. И раз тебя уже там ничего не держит, мы могли сделать бы то же самое, Лаура…
Девушка вскинула на него испуганные и удивлённые глаза.
Француз замялся, но потом всё же продолжил.
– Я прошу твоей руки и сердца. Выходи за меня замуж! Да, я знаю, здесь нет священника, который обвенчал бы нас. Но мы можем произнести клятвы перед алтарём! Если ты согласна…
А Лаура потеряла дар речи. Согласна ли она? Да они знакомы два с половиной дня! Хоть она и думала, что по уши влюбилась в месье Бертрана, но стоило на горизонте вновь появиться её сводному брату, как все иллюзии рухнули в один миг. Она любила его, Хейдена! А он, похоже, всё это время мечтал о ней. Хотя это и не помешало ему, за тот же короткий срок, жениться на какой-то девице из леса.
– Я не знаю. – запнувшись, начала Лаура. – Гаспар, я не обещаю…
– Тсс. – остановил он её, прикоснувшись к плечам оберегающим жестом. – Не спеши. Подумай.
И легонько поцеловал обнажённую кожу плеча, закрепив невинный поцелуй улыбкой.
Темнота была её стихией, свет слепил, уничтожал всю её суть, расплетая на тонкие нити. Но тьма возвращала всё на свои места, наполняя её энергией, силой и злостью.
Да, без неё уже ничто не представлялось возможным. Злость была её стержнем, сущностью, её всем, иначе её давно бы развоплотило на атомы, как всё сущее живое, перешедшее в разряд мёртвого.
Но она не была мертва. Она стала той, кем являлась и поныне, при жизни, претерпев столько горя, что другой смертной душе было бы не снести. Надругательство, истязания, боль и смерть. И вот, когда, казалось, пришла долгожданная милость судьбы, любимый предал её, полюбив другую. А потом он был убит тем, с кем по стечению роковых обстоятельств ей довелось провести взаперти весь последующий век.
Кэтрин злилась. Она ненавидела свою собственную дочь, лишившую её свободы и возможности
О, да! Она желала ему смерти! Но хозяин поместья Уэйнрайт оказался бессмертным, и это всё благодаря тому артефакту, что попал в его руки благодаря её собственной матери Шейле, что отдала его приёмной бабке этого чудовища! А у Кэтрин были свои планы на этот артефакт. Она пыталась вернуть его обманом, через девчонку, что так трепетно и нежно оберегал её бывший возлюбленный Корвин. План был прост: Розабэль должна была вернуть артефакт, будучи полностью уверенной, что так она спасёт своего любимого. Ведьма даже пообещала помочь в этом, хотя, на самом деле, у Кэтрин были совсем иные планы. Артефакт вернулся бы её роду, а Корвин, превратившись в оборотня, разорвал бы глупышку на части. И, зализав раны, рано или поздно вернулся бы под её тёплое крылышко. Но всё пошло не так.
Нет, эти глупцы доверились ей, уверовав в добрые намерения обманутой женщины. Розабэль притащила синюю розу, которая, как впоследствии, оказалось, была обычным цветком, а вовсе не артефактом. И Кэтрин сделала вид, что приготовила из неё целебный отвар для Корвина, способный остановить превращение мужчины в оборотня. Вначале всё шло просто прекрасно. Снадобье ожидаемо не подействовало, и Корвин стал тем, кем должен был стать, с одной разницей в том, что рассудок его остался человеческим…
Проклятая охотничья кровь! Должно быть, это она так странно повлияла на него, и Розабэль убивать он не собирался. Пришлось сделать это за Корвина.
О, с каким удовольствием она разорвала горло маленькой несчастной Розабэль! Восхитительно было видеть её огромные распахнутые глаза в тот момент, когда она мстила за себя, за свою несчастливую жизнь и разбитое сердце! Жаль, что и Корвин увидел это, а оправданий у неё самой не было…
Он не простил её.
Не убил в отместку лишь потому, что она сама когда-то спасла ему жизнь, излечив от смертельного недуга. Но и жить больше не хотел. А она всё ждала, всё надеялась, что время излечит душевные раны и сгладит ужасную муку, терзавшую сердце оборотня. Ведь всё это испытывала и она, их связь никуда не делась, они были повязаны на веки вечные, и лишь смерть могла излечить обоих.
И Корвин выбрал её…
Когда разозлённый смертью сводной сестры, хозяин поместья Уэйнрайт нашёл его, тот даже не сопротивлялся. Он устал страдать, устал любить ту, что никогда уже не вернётся в этой жизни, и можно было лишь уповать на будущую. Серебро, разорвав грудь, отравило тело оборотня, дав ему покой и умиротворение. Но она, Кэтрин, осталась жива, неся теперь невыносимую боль потери за двоих, себя и любимого, что так и не простил её.
Тогда она и потеряла контроль над собой, проклиная всё и всех, одаривая ненавистью всё живое, убивая, терзая, мучая… К тому, как она превратилась в этого монстра, в ней не осталось жалости ни к кому, но ощутив себя всемогущей, она допустила огромную ошибку, решив, что теперь с ней никому не справиться.