Проклятие Синей Розы
Шрифт:
Они бежали навстречу друг другу, словно зная, что вот сейчас, в этой самой точке, должны сойтись их маршруты, определённые линией жизни. В точности до секунды, не отклоняясь ни на шаг, связанные единой нитью, что сильнее кровного родства и приобретённой связи, они двигались синхронно, завидев каждый другого издалека, и, не останавливаясь, спешили воссоединиться.
– Хейден!
– Лаура!
Из глаз брызнули слёзы, девушка бросилась на шею сводному брату, а тот, подхватив её, сразу же впился в её губы своими губами, жадно, страстно, совершенно по-собственнически. И она ответила… Может
После, нехотя отрываясь от губ любимой, Хейден уткнулся лбом в лоб девушки, и пытаясь целовать её теперь одним только взглядом, тяжело дыша, прошептал:
– Живая… Боже, ты живая…
– И ты… живой! – Лаура дрожала от слёз радости, трогая его лицо и волосы, кожу самого родного человека на свете. – Хейден, ты здесь, со мной… Я не верю!
Парень вновь притянул её за талию, ещё ближе к себе, и она его не останавливала. Вечность. Вечность бы стоять так, в объятиях друг друга, не отвлекаясь на пустые слова и объяснения. Кажется, и она это понимала, не отталкивала, не злилась. Так, черт возьми, Хейден, что мешало тебе сделать это там, в другой жизни? Проблем? Декораций? Чего?!
И вот тут подоспели лишние. Почти одновременно, их окликнули с разных сторон:
– Лаура, что здесь происходит?!
– Хейден, что ты наделал!
Марисоль, озираясь по сторонам, не без горечи, в конце концов, остановила взгляд на своём муже в объятиях слишком уж благовидной девицы, к которой уже давно питала заочную неприязнь, но, даже не предполагая, что она настолько красива.
Гаспар приближался со скоростью света, и огонёк ревности уже прожигал Лауру насквозь.
Не сговариваясь, Хейд и Лаура сочувственно переглянулись. И разомкнули объятия.
– Заслона больше нет! – во всеуслышание заявил Хейден. – Я уничтожил его!
– Что ты наделал! – повторила свои слова Марисоль, с надрывом, едва не плача. – Ты выпустил её, теперь мы все в опасности!
– Плевать! – зло рыкнул Хейд. – Я должен был освободить Лауру! И раз ты отказалась мне в этом помогать…
– Лаура, это и есть твой брат? – впервые нотки надменности прозвучали в голосе Гаспара настолько явно, что мисс Клабан удивлённо вскинула брови, переводя взгляд со своего сводного брата и его странной неказистой спутницы к месье Бертрану.
Но тут к нему подлетел Хейден собственной персоной, звериная ярость так и переполняла его. И, конечно же, он узнал молодого хозяина поместья. Не он – Корвин, чья память теперь прочно укоренилась в его голове наряду с памятью всех прошлых жизней.
Обескураженный, Гаспар сделал шаг назад, но не более, с вызовом отвечая на вызов, пока только взглядом.
– Я знаю, кто ты! – зловеще зашептал мистер Кларк, наступая на месье Бертрана грозной скалой. Мужчины оказались примерно одного роста и одного телосложения, но сейчас Хейден выглядел многим более устрашающе, разъярённый как хищник, явно опасный. – Но теперь это я её ненормальный сводный брат, так что руки прочь от Лауры!
– Хейден, прекрати! – кажется, девушки не слышали, о чём «шептались» мужчины, но по выражению лица мужчин мисс Клабан и так всё поняла. – Не успел появиться и сразу бросаешься с кулаками!
Тот, одарив сводную сестру тяжёлым взглядом, отступил. Но тут же вклинилась Марисоль.
– Хейден, уйдём отсюда! Пожалуйста… Ты сделал, что хотел, теперь
– Домой? – ахнула Лаура, вот теперь и к ней ревность подкралась непозволительно близко. – Кто эта девушка, Хейд?
Тот молча опустил глаза, а остальные трое ждали ответа.
– Марисоль моя жена… - наконец пробубнил он.
– Жена?! – воскликнула его сводная сестра. – Ушам своим не верю! Мы не виделись пару дней, а ты уже успел жениться! Да как ты так… можешь?!
Хейден удручённо молчал, но его взгляд, вернувшийся к Лауре, никого и ничего более не замечал.
– Просто пойдём со мной. Я всё объясню.
– С тобой? И твоей женой?! Нет, спасибо! – Лаура демонстративно подошла к месье Бертрану, взяв его под руку. – Не успела сказать: у нас с Гаспаром тоже всё серьёзно. Так что я остаюсь. Не хочу вам мешать!
Взгляд Хейдена сейчас мог бы прожечь дыру в точке соприкосновения рук хозяина поместья и его сводной сестры. А Гаспара – просто уничтожить. Он не знал, что сказать, чтобы не взреветь от боли и злости. Но тут, как назло, в руку вцепилась бледная знахарка, пытаясь с двинуть его с места.
– Идём, идём. – как заклинание читала она. – Нам здесь не место…
И Хейден пошёл, ещё долго не в силах заставить себя отвернуться от лица той, что он, кажется, потерял сегодня навсегда…
Хейден, держась за голову, удручённо изучал носки своих весьма потрепанных кроссовок, не произнеся ни слова с момента их возвращения с Чёртовой пустоши. И внутри у него всё переворачивалось.
На Марисоль он старался не смотреть, она тоже молчала и лишь изредка смахивала с покрасневших глаз едва заметные слезинки. Плакала ли она от того, что увидела их страстный поцелуй с Лаурой или оттого, что её злобная мать вновь оказалась на свободе, он не знал. Но выяснять сейчас это совсем не хотелось. Знахарку было безумно жаль, но губы ещё помнили вкус губ любимой, и об их внезапном поцелуе он точно не жалел. Тем более что это было в первый и последний раз.
Сердце сжалось до боли, рискуя взорваться в нервно вздымавшейся груди.
В памяти всплыла надменная физиономия месье Бертрана, Хейден отлично помнил её ещё с тех времен, когда его самого звали Корвином. «Дикарём» – как прозвал его проклятый француз. И да, Марго была права, теперь он увивался вокруг Лауры, как тогда вокруг Розабэль. Кость поперёк горла. Но тогда у него были развязаны руки, сейчас – нет. Тогда он мог отказаться от Кэтрин, но от Марисоль… просто не имел права. Она была другой, не как её мать, хотя их брак по законам волчьей стаи и тогда считался действительным. Да только в этот раз он знал на что шёл, а тогда – нет. Просто жертва обстоятельств, не более. А потому не испытывал перед рыжей ведьмой таких угрызений совести, как перед её дочерью. Но ведь тогда Кэтрин тоже не была плохой, и в какой-то мере он сам был виноват в том, что с ними произошло.