Проклятие скифов
Шрифт:
«Почему я запрограммировал себя на то, что убийца — бывший любовник? Есть ведь фанаты-коллекционеры, которые не остановятся ни перед чем, лишь бы заполучить понравившуюся вещь для своей коллекции. За кусок древнего железа или ночной горшок, на котором, возможно, «трудился» Наполеон, могут пойти на любое преступление. А у Фроловой были такие вещички. Базаров упоминал о старинном золотом обруче, который стоит огромных денег. К тому же понятия «друг» и «любовник» часто переплетаются, и трудно догадаться, чего в отношениях больше — дружбы или любви».
Олег встал из-за стола и принялся нетерпеливо ходить по комнате. А что, если прийти к антиквару под видом коллекционера,
Звонок вечером Илоне выявил, что ее нет дома. «Где можно шляться?» — недовольно подумал он, и вдруг необычно защемило сердце. С недавних пор образ Илоны часто вторгался в его мысли, мешая заниматься ею же порученным делом. При первой встрече он обратил внимание лишь на ее удивительно пропорционально скроенное тело, смазливое личико — но мало ли он видел таких девчушек в жизни?
По-новому он стал на нее смотреть после той ночи, когда разоблачил «призраков». Он до сих пор помнил, как она доверчиво протянула в темноте руку, вначале холодную, но постепенно оттаявшую в его руках. Олег продолжал поглаживать ее, неожиданно для себя почувствовав, что это его волнует. «Олежка, — непривычно ласково вымолвила Илона его имя при прощании тем вечером, — у тебя удивительные руки — мне было так приятно ощущать их нежные прикосновения, что я даже перестала бояться. Это такое чувство… — она запнулась, не находя слов, смутилась и быстро закончила: — Но тут я в окне увидела покойную тетю».
Лишь поздно вечером Олегу удалось дозвониться Илоне.
— Я тебе целый день звоню, — негодуя, начал он.
— Я была на пляже, а потом пошла в кино.
— Одна?! — вдруг вырвалось у Олега.
— Кто в кино ходит один? — рассмеялась Илона. — С подружками, друзьями. В следующий раз приглашу тебя. Пойдешь?
— Мне некогда ходить по кинотеатрам. В отличие от тебя, у меня работа, а не каникулы.
— Понятно — кино отменяется. — Олегу показалось, что девушка, разговаривая с ним, жует жевательную резинку, и это ему очень не понравилось.
— Ты можешь описать хоть что-нибудь из коллекции твоей тети? Что произвело на тебя особое впечатление?
— Оно все там было красивое, хотя и допотопное — такое сейчас не делают. Описать что-нибудь? Трудно. Брошь была, золотая. В центре очень крупный бриллиант — как половинка горошины. А вокруг множество бриллиантиков, но мелких, как песчинки. Изображают какую-то фигуру, но не могу точно описать какую. Такую кривую, вроде английской дабл-ю…
— Понятно, с таким описанием… — и он недовольно замолчал.
— Золотой обруч у нее был, она его считала самой большой ценностью, так как он когда-то принадлежал царям.
— Спасибо, ты очень помогла, — раздраженно закончил Олег разговор с Илоной, непонятно почему сердясь на девушку, и сразу позвонил Базарову-Редькину. — Извините, но в прошлый раз вы мне засунули в карман мобильный, а я все никак не могу его вам вернуть — масса дел. Можем завтра встретиться в центре города?
— Владейте! Он мне не нужен, и неизвестно, нужен ли будет вообще, — едва ворочая языком, проговорил Базаров.
Олег вздохнул: бизнесмен снова пьян. Бывает ли он когда-нибудь трезвым?
— Вы рассказывали мне о золотом обруче.
— Люба говорила, что это корона скифских царей, вещь уникальная, так как существует в единственном экземпляре. Ей более двух с половиной
— Спасибо. В другой раз.
Решив представиться антиквару коллекционером скифских артефактов, Олег позвонил бывшему сослуживцу Потанину, и тот без особой охоты, но все же пообещал помочь с легендой — есть у него на «крючке» один скупщик добытого «черными археологами». Теперь дело оставалось за малым — пойти в библиотеку и узнать хоть что-то о скифской культуре, истории, чтобы иметь возможность поддерживать разговор.
После посещения академической библиотеки у него в голове образовалась мешанина из греческих чернолаковых амфор, золотой пекторали, погребальных курганов и безжалостных кочевников, забирающих с собой в могилу жен. Полученных знаний было явно маловато, и он посетил еще Музей драгоценностей в Печерской лавре и был поражен обилием золотых предметов, принадлежавших когда-то диким кочевникам. Золото было на их одежде, головных уборах, оружии, поясах, на шеях, в ушах, на руках, пальцах, из него ели, пили, и, испустив дух, забирали с собой в могилу. К концу экскурсии он уже плохо воспринимал рассказ экскурсовода, лишь запомнил, что многие бытовые золотые предметы скифские цари и вельможи хранили у себя нетронутыми, чтобы новыми забрать с собой на тот свет, как будто им тогда будет не все равно. Понятно — готовились к вечности, ведь, не ровен час, в золотом кубке или миске от многократного употребления дырочка образуется, и кто его знает, есть ли там мастерские по ремонту? Поэтому при жизни себе во многом отказывали — готовились к следующей. Олег с удивлением отметил, что подобных людей полно и в наше время — все копят, копят, как будто будут жить вечно. Наверное, это и есть прямые потомки скифов из курганов.
Поняв, что выглядеть солидным коллекционером не получится, Олег решил представиться начинающим, подготовив соответствующую легенду.
«Есть немного деньжат, хочу вложить их в антиквариат, причем из древних времен. Знающие люди говорят, что это надежнее всего — не лопнет, не сбежит, не обесценится, не устареет, а с годами станет еще дороже. Почему остановился на скифских артефактах? Ну, это ведь были наши предки, так что это патриотично. Ах, они не были славянами! Ничего, но их золотая пектораль мне понравилась. Хотелось бы иметь нечто подобное, но не такое дорогое. Говорите, пектораль сделали греческие мастера, а у скифов были золотые изделия попроще? Это даже лучше — значит дешевле обойдутся, хотя и очень древние». Такой разговор с Ройтманом планировал Олег, проигрывая его мысленно, желая представить себя новоиспеченным нуворишем — смесь хитрости, алчности и невежества.
Ройтман содержал небольшой частный антикварный магазин, а находился он в подвале на Институтской улице. Олега всегда удивляло, как при такой высокой арендной плате могут выживать подобные магазинчики, в которых зевак и любопытствующих больше, чем реальных покупателей?
Антикварный магазин состоял из двух небольших залов, вернее, комнат, полностью заставленных огромными картинами в позолоченных рамах, посудой — фарфор и серебро, медными статуэтками, всевозможным холодным оружием и часами. Под стеклом витрин находились менее громоздкие вещи: трубки, портсигары, табакерки и коллекция старинных монет — медь и серебро. Обслуживали все это богатство благообразный старичок лет семидесяти в костюме-тройке и две девушки в форменных платьях-халатах.