Проклятие старого ювелира

Бабкин Борис Николаевич

– Вы сегодня вернетесь? – спросил Лев Игнатьевич.

– Конечно, – ответил участковый.

– Позаботься, чтобы тело Эли доставили сюда… – Чурейко всхлипнул.

– Сделаю все от меня зависящее, – пообещал адвокат.

– Что-то здесь не так, – покачал головой милиционер в штатском. – Вроде все перебиты, а крови женщины и сидевшего впереди мужчины в автомобиле нет. В соответствии с экспертизой их смерть наступила на три-четыре часа раньше, чем остальных. И еще одна немаловажная деталь – водитель и сидевшие на заднем сиденье двое парней убиты из винтовки, тогда

как женщина и сидевший рядом с водителем мужчина – из пистолета. Можно предположить следующее: женщину и Аркадия Хлебанова убили раньше, а потом посадили в машину.

– Заключение готово? – осведомился подполковник милиции.

– Разумеется, – ответил эксперт.

– На опознание еще не прибыли? – спросил милиционер.

– Ожидаем с минуты на минуту, – заверил эксперт.

* * *

– Вон тот барак… – Узкоглазый указал на стоявший около полуразрушенного двухэтажного дома длинный, крытый железом барак. – У Птахи крайняя комната, она одна тут живет. Крот выкупил весь барак, что-то вроде гостиницы хотел сделать, но крякнул, не успел бизнесом заняться. А Птаха одна не смогла.

– Надо ее как-то выцепить, – сказал Палач, – и узнать у нее все конкретно. А то вдруг пустышку потянем?..

– Так это можно, – отозвался узкоглазый. – Я схожу к одной чуве, она и позовет Птаху. А мы ее прижмем, и все…

– Прижимать не надо. Бабок дать, и тогда она выложит все, что знает. Правда, потом ее все равно валить придется… и твою знакомую тоже. Свидетели по жмурам на хрен не упали.

– Понятное дело, – согласился Тайга.

– Они нашли их, – облегченно вздохнула Илина. – Палач звонил. Со старателями проблема, можно сказать, решена.

– Фролыч звонил, – сообщил Химик. – Барон был в цехе и сказал ему, чтобы он там пока посторожил.

– Значит, надеется, что пронесет. Интересно, о чем говорил Хамелеон с этой шалавой? И почему она не пытается встретиться с Леонидом?

– Боится, – ответил Химик. – Она наверняка и появилась, чтобы увидеть, что тут происходит. И если вдруг милиция займется кем-то из нас, сразу сообщит Воеводе.

– Никому она ничего сообщать не станет, – возразила Илина. – Но что-то она надумала, это точно. Вот узнать бы – что именно?

– Так выхватить ее, и все скажет, – высказался Бык.

– Сейчас этого делать нельзя, – недовольно проговорила Илина. – И так все слишком напряженно. Но узнать не помешало бы. Интересно, что предпримет Верка?

– Ну и о чем вы беседовали? – спросила вошедшего Хамелеона Вера.

– О чем это ты?

– Я про Кристинку говорю.

– И это тебе доложили? – усмехнулся Хамелеон. – Да про то же, что и всегда! Сейчас разговор один – успеть бы спасти свои задницы, если Алимов начнет показания давать. И почему-то все думают, что я обязательно должен их предупредить. Сначала считали, что я его должен убить. То есть войти в камеру и всадить Алимову в лоб всю обойму. Теперь же…

– А его действительно нельзя было убрать? – перебила Вера.

– И ты туда же!.. Неужели думаешь, что если бы был какой-то вариант, я бы не воспользовался им? Но не

было ни малейшего шанса, убив Алимова, остаться в стороне. Я трижды пытался это сделать, и все бесполезно. Мои исполнители даже пугать меня начали, обещали сдать. А ведь каждый только подумает о том, что на «Красную утку» ехать придется, за сердце хватается.

– Какая красная утка? – не поняла Вера.

– Для уголовников лагерь – «Белый лебедь». А зоны для ментов зовут «Красными утками». Но если нас раскрутят по полной программе, то, пожалуй, и на пожизненное можно попасть. Ведь как ни крути, а на мне с помощниками три жмура висят. Правда, остается надежда, что начальство не захочет сор из избы выносить. Но под замок в любом случае не хочется. А что делать, понятия не имею.

– Так зачем ты вообще связался с Ленькой?

– Денег хотел. И все бы было ничего, если б не этот Гарик хренов, мать его!.. Ну, ухватился пацаненок за дипломат, и хрен с ним. Зачем отшвыривать-то? Поймал бы другой рукой, удержал, и все дела. А он… – Хамелеон выругался.

– Послушай, – вздохнула Маша, взглянув на сидевшую с вязаньем Елену, – почему ты не хочешь сказать правду?

– А зачем, если и так все понятно? Я на собственном опыте узнала, что такое быть матерью-одиночкой, и не хочу, чтобы по моей вине…

– Какая же ты дура! – рассмеялась Маша. – Славка все это время был в Чечне и в госпитале, потом снова воевал. Знаешь, я все ждала, когда же ты хотя бы мне скажешь о том, чей Коля сын.

– Я думала, что это будет неинтересно… ни тебе, ни тем более Славке.

– Ох ты глупышка! – Маша обняла ее. – Славка только предположил это и сразу послал меня к тебе. Неужели ты…

– Подожди, – остановила ее Лена, – значит, у Славки… нет никого?

– Конечно, нет. Он когда узнал, что у тебя сын, взбесился и чуть было не уехал снова.

«Прости меня, Господи, за ложь, – подумала Маша. – Но уж больно мне хочется, чтобы Славка и Ленка были вместе».

Лена хотела что-то сказать, но тут, разбив окно, в комнату влетел обломок кирпича. Женщины тут же наклонились к закричавшему от испуга мальчику. Прозвучал вызов сотового телефона. Лена схватила трубку.

– Мальчик, наверное, испугался? – услышала она мягкий мужской голос. – И в этом виноваты вы, Елена Петровна. Дальше может быть еще хуже. Вы не хотите помочь восстановить справедливость и по-прежнему поддерживаете незаконное обвинение…

– Я вызову милицию! – громко сказала она.

– Слушай, шкура! – угрожающе проговорил тот же голос. – Если завтра не изменишь показания, мы твоему щенку ноги вырвем. И тебе между ног…

Она быстро отключила телефон.

– Что такое? – спросила закрывавшая собой плачущего мальчика Маша.

– Потом объясню, – вздохнула Лена.

– Может, что-нибудь посущественнее бросить? – спросил парень в спортивном костюме.

– Не велено, – ответил бритоголовый крепыш.

– Жаль! – Первый пошевелил плечами. – Я бы с удовольствием «лимонку» туда швырнул. А то камни кидать несерьезно. Надо было ее хором отодрать, тогда бы, может, и поняла, что к чему.