Проклятие сублейтенанта Замфира
Шрифт:
“Ничего, скоро я тоже буду там!” — подумал Константин. Места в мирной жизни он так и не нашёл.
Через день непривычно короткий воинский эшелон увозил его в сторону румынского фронта к новенькому “Ньюпору”. В этот раз платформу Казаклия штабс-капитан проехал без остановки. Рассказывать о прыжке Замфиру он не хотел: этот полёт был их личным делом — Сабурова и неба. Живописать, как он снова преодолел свой страх было так же непристойно, как расписывать подробности страстной ночи с любимой женщиной. В глазах сублейтенанта, алчных к чужим страхам Константин
Глава 17
Поздно вечером вернулся Маковей. Под полной луной, на привычном пригорке, ждал очередной эшелон Замфир, закутанный в его тулуп. Без лишнего шума Сырбу проковылял к крыльцу и аккуратно прикрыл дверь.
В Чадыр-Лунге знакомый врач извлёк из ноги пулю. Холщовый мешочек с ней и врачебное заключение Маковей сразу спрятал под половицу в спальне. Ещё тысяча леев из его скромных денежных запасов перекочевала в карман доктора, и пулевое ранение не попало в регистрационную книгу.
“Дорого ты мне обходишься, зятёк!” — пробурчал он себе под нос.
Боль ожгла огнём ногу. Едва сдержав стон, Маковей поднялся и вошёл в кухню. Амалия перекладывала в большую глиняную миску свежеиспечённые плачинты.
— Как рана, Макушор? — с беспокойством спросила она.
— Не смертельная. Полиция ничего не узнает, не беспокойся.
— Слава Богу! — Амалия перекрестилась.
— Я смотрю, благополучие зятька тебя беспокоит больше, чем моё здоровье?
— Не говори глупостей! Иди мой руки. Сейчас пройдёт поезд и сядем ужинать. У отца Софрония был?
— Был… — Маковей загрустил. За ускоренный переход в другую конфессию пришлось сунуть в карман поповской рясы в пять раз больше, чем за сокрытие пулевого ранения от жандармов. В то, что это щедрое пожертвование учтут на небесах, Сырбу не верилось, как и в то, что его деньги пойдут на благо церкви. — В воскресенье венчание. Завтра с молодыми поезжай в Чадыр-Лунгу. Платье и костюм возьми на прокат в свадебном салоне Пихлера, я уже договорился. Рядом ювелирный магазин. Я присмотрел там тонкие колечки, самые дешёвые.
— Маковей, это свадьба твоей дочери!
— Нет у меня уже денег на побрякушки! Кончились! — огрызнулся Сырбу. — В наследство вступят — справят себе посолиднее. Да и фамильных драгоценностей у Замфиров, небось, хоть закусывай ими. Кстати, о закуске…
Он достал из буфета штоф со своей настойкой.
— Маковей! — одёрнула его Амалия.
Он цыкнул на жену и достал глиняную кружку. Осторожно, прикрыв её спиной от взгляда Амалии, он влил немного жидкости из флакончика и быстро спрятал его обратно в карман, потом долил ракии до половины.
— Виорика! — крикнул он.
В кухню забежала дочка, счастливая, и от того ещё более красивая. Маковей сунул ей в руки кружку и плачинту,
— Жених твой совсем задрог, а поезд задерживается. Отнеси ему, пусть согреется. Сама не пей! — он показал ей кулак. — Унюхаю — под замком до венчания сидеть будешь!
— Очень надо, — ехидно ответила Виорика. — Поженимся — буду шампанское каждый день пить, а не твою самогонку.
Она упорхнула, а Маковей покачал головой:
— Ишь ты — шампанское, да каждый день. Запросы у доченьки…. На такую и трёх Замфиров мало будет.
— Что-то больно ты заботливый… — посмотрела на него с подозрением Амалия.
— Да куда уж теперь денешься? — притворно вздохнул Маковей.
Вскоре вернулись будущие молодожёны. Виорика подошла к отцу и театрально выдохнула ему в лицо, потом упала на стул. Замфир с блестящими глазами сел рядом, на пристойном расстоянии от невесты. Амалия заглянула ему в лицо.
— Господин офицер, вы не заболели? У вас глаза слезятся.
— Нет, уверяю вас, госпожа Амалия, никогда не чувствовал себя лучше, — ответил он, широко улыбаясь. Нервные его пальцы, подрагивая, складывали салфетку в мелкий рубчик. — Господин Сырбу, может нам в виду скорого родства, выпить по стаканчику вашей восхитительной настойки? Очень уж морозно сегодня.
— Ну нет уж, господин сублейтенант, хватит с вас и полстакана. Муж-пьяница — горе в семье. Ешьте плачинты. Амалия, подлей зятьку молочка, а то что-то он сегодня раздухарился.
Замфир и впрямь чувствовал себя странно. Все тревоги и опасения этого дня ушли бесследно. Тело, сведённое бесконечным беспокойством, расслабилось. Виорика, его милая Виорица, сидела рядом — такая близкая, такая красивая. Она счастливо улыбалась, её счастье наполняло Замфира, как жидкое мыло наполняет флакон. Флакон тёмного стекла, который где-то спрятал Маковей.
Замфир перевёл взгляд на своего будущего тестя.
Маковей, могущественный цыганский шувано. Права была гувернантка, во всём права. Цыганское проклятие — сильное. Ничто его не переборет. Утащит цыган тебя, Василикэ, в свой табор, отпилит ноги, и будешь ты до конца жизни милостыню просить, да в его кубышку денежки складывать.
Он нахмурился, но не надолго. Маковей поймал его взгляд и подмигнул. Замфир тоже помигнул, но двумя глазами сразу. Это его развеселило. Он попробовал подмигнуть одним глазом, но не вышло. Амалия с тревогой посмотрела на сублейтенанта, потом вопросительно глянула на мужа, но тот сделал вид, что не заметил её немого вопроса.
Маковей — его тесть, он отец его любимой, он не причинит вреда. Наоборот, будет защищать их семью, их маленьких детишек. Хорошо, что он шувано. А жизнь Замфира он обещал им подарить на годовщину свадьбы, если Василе сделает Виорику счастливой. Она ведь счастливая?
Виорика была счастлива. Радость от этой мысли наполняла Замфира, она мягким шёлком струилась по коже, проникала в мышцы, разливалась по венам, омывала глазные яблоки тёплыми слезами. От чистой и честной этой радости ему было тепло и спокойно.