Проклятие Тары. Артефакт-детектив
Шрифт:
— Приказ был, товарищ военмин, — переминаясь с ноги на ногу, пробормотал один из бойцов, старший в карауле.
— Не понял? — гневно прорычал Блюхер.
— Военлет Демидов имел приказ доставить в Иркутск товарища Мифа, — заметно бодрее доложил караульный.
— Чей приказ?!
— Ваш, товарищ военмин, — прямым немигающим взглядом взирал тот на начальство.
— А что этот Миф? — Блюхер потер затылок и отвел глаза в полной растерянности.
— Предъявил мандат члена Дальневосточного секретариата Коминтерна за подписью товарища Зиновьева, — в полном недоумении оправдывался старший караула.
—
— Так точно, товарищ военмин, самолично.
— Ну, а как хотя бы этого Мифа звали, не припомнишь?
— Павел Александрович. Кажись, так в мандате прописано было.
— А полетели они, значит, в Иркутск?
— Так точно, в Иркутск, — как заведенный отвечал караульный.
— Каков из себя этот Миф, обрисовать сможешь?
— Затрудняюсь, товарищ военмин. Они в островерхой шапке с козырьком были. А так, мужчина видный, лицо гладкое, бороды и усов нету, — напрягал память боец. — Да, взгляд у него был больно холодный, ледяной взгляд, товарищ военмин.
— Хорошо, все свободны, ситуация разъяснилась, — Блюхер в изнеможении опустился на стул и, достав платок, громко высморкался, после чего протер влажный от испарины лоб.
Запросив Иркутск, он установил, что человек с этой фамилией действительно существует и является ответственным сотрудником Исполкома Коминтерна. Только в данный момент он находится в Иркутске, куда прибыл из Москвы налаживать работу с монгольскими товарищами. «Мать твою распротак! Миф оказался мифом, то бишь Сольцем. Обвел меня сволочь вокруг пальца! Дураком выставил, контра белогвардейская! Но как он Демидова завербовал? Вроде тот сознательным парнем был, да и товарищ Островский о нем хорошего мнения», — искренне недоумевал Блюхер.
Как и фон Берг, Демидов служил у Колчака, а после разгрома войск Верховного своевременно примкнул к красным. Известие о зверском убийстве невесты и ее отца, учиненное чекистами с месяц назад, заставило военлета пересмотреть отношение к большевистской власти. Отныне он искал лишь удобного случая поквитаться с Советами. Когда Сольц открылся перед ним, превратившись в подполковника Эриха фон Берга, и поведал о плане побега, тот согласился не раздумывая.
В опустошенно-подавленном состоянии Блюхер провел рукой по ящикам стола и обнаружил, что один из них слегка выдвинут. «Мать честная!» — тотчас вспомнив про карту, он стал судорожно перебирать находившиеся в нем бумаги. Карты Самуила нигде не было. Проверив другие ящики, он полез в сейф. Все документы лежали на месте, но карты не оказалось и там.
— Юрий, мать твою! — в бессильной злобе прохрипел военмин, когда на пороге кабинета вырос ординарец. С дрожащими поджилками вытянулся он перед брызжущим слюной Блюхером. Пот градом катил по его лицу.
— Ты куда глядел, падла! Да я тебя под трибунал отдам, да какой, мать твою, трибунал, своими руками удушу! Говори, как на духу, кого в кабинет пускал, прыщавый выблюдок, а отпираться посмеешь… — не успел изрыгнуть очередную угрозу Блюхер, как страшная гримаса исказила рот ординарца.
Юношу свели судороги, на губах выступила пена, он повалился на пол, и характерно пахнувшая жидкость растеклась под ним. Распростертое ничком тело еще дернулось раз и затихло. Вскрытие, проведенное в армейском лазарете, констатировало обширное кровоизлияние в мозг, случившееся
— Такие вот дела невеселые, дорогой мой товарищ Иссерсон, — военмин тяжко вздохнул. — Только фронт стабилизировали да наступление беляков остановили, так новая напасть приключилась. Как думаешь, сможешь то место по памяти найти, — как бы исподволь вернулся к однажды заданному вопросу Блюхер.
— Без карты нет, товарищ военмин, — почувствовав скрытый подвох в показной сердечности начальства, покачал головой писарь. — Разве что те бойцы, что в поход ходили, место это сообща по приметам вспомнят. Один одно припомнит, второй другое, так с миру по нитке путь к пещере и отыщем, — подарил надежду Блюхеру он.
— Дело говоришь, — приободрился тот и, отпустив Самуила, вызвал начштаба Восточного фронта, прибывшего с докладом в Читу.
— Где у нас товарищ Дягур? — выслушав обстоятельный доклад штабиста, поинтересовался Блюхер.
— Формирует ударные батальоны для предстоящего наступления, товарищ военмин.
— Так он сейчас не на фронте? — приятно удивился он.
— Со вчерашнего утра уже нет. Начдив прибыл со мной на бронепоезде «Коммунар», сопровождавшем эшелон с нашими ранеными бойцами и пленными беляками генерала Молчанова.
— Отлично, товарищ Луцков. Вызови его ко мне срочно.
— Слушаюсь, товарищ военмин, — Луцков хотел было расстаться с начальством, но Блюхер задержал его.
— Не по уставу отвечаешь, товарищ начштаба. И когда вы, военспецы, свои привычки золотопогонные позабудете? — укоризненно посетовал он.
— Виноват, товарищ военмин, — весь подобрался Луцков.
— Да чего уж, ступай, — покровительственно махнул рукой Блюхер, подходя к сейфу.
Разговор с Дягуром его разочаровал. На его беду, бойцы, участвовавшие в походе на Байкал, как впоследствии окрестил он экспедицию по «захоронению» Тары, все как один были убиты или пропали без вести в недавних боях, за исключением одного тяжелораненого, доставленного в Читу прибывшим вчера эшелоном.
Утрата карты беспокоила Блюхера не меньше положения на Восточном фронте. Но когда отряд красных партизан, действуя в тылу войск Молчанова, вышел к Хабаровску и дерзко атаковал город, он понял, что перелом близок. Хотя их атака и была отбита, она явственно показала, что пара-другая натисков и белые город не удержат. «Как только закончим комплектование, перегруппирую войска и первым делом ударю по Волочаевке», — утвердился во мнении он, возвращаясь с фронта. В штабе ему встретился командир авиационного дивизиона Островский.
— Как думаешь, куда Демидов подался? — поставив перед авиаторами новые задачи в свете готовящегося наступления, спросил напоследок Блюхер.
— Полагаю, что не в Иркутск, товарищ военмин, — с понимающей улыбкой на лице осторожно ответил тот.
— За линию фронта мог перелететь? — предельно конкретно задал вопрос военмин.
— Даже с дополнительными баками, залитыми под завязку, едва ли. Разве что попутный ветер мог ему подсобить, — засомневался Островский. — Да и то вряд ли. Насколько я знаю, у него всего один такой бак и был… — напряженно вспоминал о количестве дополнительных баков у демидовского «Вуазена» он. — Ежели только на земле дозаправился. Тогда, ясно дело, мог.