Проклятие тигра

Хоук Коллин

Рен уверенно вел меня в медленном танце. Он ничего не говорил, по крайней мере, словами, зато посылал мне множество беззвучных сигналов. Он прижимался лбом к моему лбу и утыкался носом в ухо. Он зарывался лицом в мои волосы, и его рука то и дело взлетала, чтобы погладить их по всей длине. Его пальцы порхали по моей голой руке и талии.

Когда песня закончилась, Рен дал нам обоим время прийти в себя и вспомнить, где мы находимся. Потом медленно провел пальцем по моей нижней губе, снял мои руки со своей шеи и вывел меня на галерею.

Я думала, что здесь он остановится, но

Рен повел меня вниз по лестнице в небольшую рощицу с каменными скамейками. Его кожа сияла в свете луны. На нем была белая рубашка и черные брюки. Белый цвет напомнил мне Рена-тигра.

Он увлек меня в тень дерева. Я стояла тихо-тихо и молчала, боясь сказать что-нибудь, о чем горько пожалею.

Рен поднял мое лицо за подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— Келси, я должен кое-что сказать тебе и хочу, чтобы ты выслушала меня, не перебивая.

Я нехотя кивнула.

— Во-первых, я хочу, чтобы ты знала: я внимательно выслушал все, что ты сказала мне вчера, и очень серьезно обдумал твои слова. Мне очень важно, чтобы ты это поняла.

Переступив с ноги на ногу, Рен дотронулся до выбившейся прядки моих волос, заправил ее мне за ухо, а потом нежно провел кончиками пальцев по моей щеке до уголка губ. Он нежно улыбнулся, и я почувствовала, как росток моей любви распустился под этой улыбкой и потянулся к ней, словно к животворным лучам солнца.

— Келси. — Рен провел ладонью по своим волосам, его улыбка превратилась в кривую усмешку, — дело в том… что я люблю тебя, и уже давно.

Я с шумом втянула в себя воздух.

Рен взял меня за руку и стал перебирать мои пальцы.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала. — Не сводя глаз с моего лица, он стал целовать мои пальцы. Это было как гипноз. Рен достал что-то из кармана. — Я хочу подарить тебе одну вещь. — В руке у него оказалась золотая цепочка, увешанная маленькими блестящими брелоками в виде колокольчиков. — Это ножной браслет. Очень популярное в Индии украшение, я выбрал для тебя именно этот, чтобы нам больше никогда не пришлось искать колокол.

Он присел на корточки, обхватил меня за голень, скользнул пальцами по щиколотке и застегнул замочек. Я пошатнулась и едва не упала. Прежде чем встать, Рен нежно провел пальцами по колокольчикам. Выпрямившись, он положил руки мне на плечи, крепко сжал и притянул меня к себе.

— Келлс… пожалуйста. — Он стал целовать меня в висок, в лоб, в щеку. И нежно молил между поцелуями: — Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Скажи, что останешься. — Вот его губы легко коснулись моих, он прошептал: — Ты мне нужна, — и впился поцелуем в мой рот.

Я чувствовала, как рушится моя решимость. Я хотела его, безумно хотела. Он тоже был нужен мне. И я чуть не сдалась. Чуть не сказала ему, что больше всего на свете хочу остаться с ним. Что я не знаю, как смогу жить без него. Что он мне дороже всего в жизни. Что я отдам все, чтобы быть с ним.

Но тут Рен прижал меня еще крепче и тихо прошептал мне на ухо:

— Пожалуйста, не покидай меня, прийя. Мне кажется, я не смогу выжить без тебя.

Мои глаза наполнились слезами, мокрые блестящие капли потекли по щекам. Я дотронулась до его лица.

— Неужели ты не понимаешь, Рен?

Именно поэтому я должна уехать. Ты должен понять, что можешь жить без меня. Что, помимо меня, в мире есть много такого, ради чего стоит жить. Ты должен убедиться, что мир открыт для тебя, что у тебя есть право выбора. Я не хочу стать твоей клеткой. Да, я могла бы взять тебя в плен и удерживать возле себя ради собственной выгоды. Неважно, хотел бы ты этого или нет — это все равно было бы неправильно. Я помогала тебе для того, чтобы ты стал свободным! Свободным видеть и делать все то, чего ты был лишен долгие годы. — Я погладила его по щеке, спустилась к шее. — Неужели же теперь я своими руками надену на тебя ошейник? Прикую тебя к себе цепью, чтобы ты из чувства признательности всю жизнь провел возле меня? — Я отчаянно затрясла головой. Теперь уже я открыто плакала, не стыдясь своих слез. — Мне очень жаль, Рен, но я не могу так поступить с тобой. Не могу… Потому что… я тоже люблю тебя.

Я в последний раз поцеловала его в щеку. Потом подобрала юбки и бросилась обратно в ресторан. Мистер Кадам и Кишан увидели, как я вошла, посмотрели на мое лицо и молча встали из-за стола. К счастью, на обратном пути они оба не проронили ни слова, позволив мне тихо плакать, вытирая потоки слез тыльной стороной руки. Когда мы приехали, мрачный Кишан молча сжал мое плечо, повернулся и скрылся в доме. Я судорожно вздохнула и сказала мистеру Кадаму, что хочу улететь домой завтра же.

Он кивнул, а я опрометью бросилась в свою комнату, закрыла дверь и рухнула на постель. Я растеклась беспомощной лужей слезливого отчаяния. Постепенно меня сморил сон.

На следующее утро я встала рано, умылась и заплела волосы в косу, перевязав ее на конце красной лентой. Потом натянула джинсы, футболку и старые кеды и упаковала свои вещи в рюкзак. Я в последний раз погладила свое платье шарара, но решила, что с ним связано слишком много воспоминаний, поэтому оставила его на вешалке. Присев к столу, я написала записку мистеру Кадаму, в которой объяснила, где лежат гада и Золотой плод, попросила спрятать их в семейное хранилище, а платье шарара отдать Нилиме.

Фаниндру я решила взять с собой. За это время она стала мне другом. Бережно уложив ее на лоскутное одеяло, я взяла в руки золотой браслет, подаренный Реном. Маленькие колокольчики негромко зазвенели, когда я провела по ним пальцем. Я хотела оставить браслет на комоде, но в последнюю минуту передумала. Наверное, это было меркантильно с моей стороны, но я не устояла. Мне хотелось иметь что-то на память о Рене, какой-нибудь подарок. Я бросила браслет в рюкзак и застегнула молнию.

В доме было тихо. Я бесшумно спустилась по лестнице и вошла в павлинью гостиную, где меня ждал мистер Кадам. Он так же молча взял мой рюкзак, вышел со мной к машине и открыл дверцу со стороны пассажира. Я села и пристегнулась. Мистер Кадам завел двигатель и медленно поехал по мощеной круговой аллее. Я повернулась, чтобы бросить последний взгляд на это прекрасное место, которое стало казаться мне домом. Мы ехали по усаженной деревьями аллее, а я все смотрела на дом, пока он не скрылся из виду.