Проклятие валькирии

Счастная Елена

– Что ты делаешь?..
– только и сумел он прошептать, ощущая запах её желания.

– Я хочу, чтобы ты узнал.

Асвейг скинула плащ - и тот упал, обратившись на полу сгустком темноты. Уже не способный понять, что не так, Ингольв прижал к себе девушку крепче, лаская руками её спину и чуть угловатые плечи, такие гладкие и тёплые. Она целовала его, не давая продыху, дразня языком и слегка покусывая губы. Затем приподнялась, скользнув соблазнительно заострившейся грудью по подставленным ладоням, и опустилась вновь, принимая в себя до самого конца.

Ингольв

выдохнул сквозь зубы, когда ноготки девушки вцепились в его бока. Она откинула голову, приглашая прижаться губами к шее и двигаясь медленно, так, что можно было сполна ощутить всю её. И он наслаждался ею каждый миг единения.

– Прости меня, - почти неслышно выдохнула Асвейг.
– Но так тебе будет легче. Ты будешь в безопасности, когда я уйду.

Волна удовольствия, пронзившего тело, затопила её слова шумом в ушах и бешеным стуком сердца. Девушка замерла в его руках, покрытая прохладной испариной. Мокрые завитки волос прилипли к её вискам, а искусанные и нацелованные губы едва шевелились, будто она до сих пор что-то говорила. Излившись, Ингольв почувствовал себя до странности опустошённым. Он попытался удержать Асвейг, но та встала, проведя ладонью вдоль грудины к животу. Сжала кулак и, отступив - дёрнула невидимую нить.

Словно вынула все внутренности и бросила к ногам. Не зря Рунвид говорила, что из него будто бы выдерут хребет. Уму непостижимая боль сковала всё тело с головы до пят. Дыхание застряло в окаменевших лёгких. Ингольв последнем порыве попытался поймать девушку, но та ускользнула, оставив на ладонях лишь призрачное ощущение мягкости своей кожи. Больше он не смог пошевелить и пальцем, глотая воздух быстро, мелкими вздохами. Расплылся храм вокруг, а фигуры богов и вовсе потонули в темноте. Лишь проступили из её глубины два жёлтых глаза, заливая душу холодом и тем унимая страшную муку потери любимой женщины.

Распластавшись на шершавой лавке, Ингольв проводил её взглядом не в силах ничем помешать. Она виток за витком вынимала из него жизнь и себя. И что из этого было хуже, он не понимал.

В доме всё ещё пахло тем проклятым зельем. Казалось, тот запах впитался в кожу, и теперь его не вымыть никогда в жизни. Мерное побрякивание, словно кто-то что-то помешивал в глиняной посудине, вцепилось 8 уши, невероятно раздражая. Ингольв вздохнул и открыл глаза, покачнулся, едва не свалившись с лавки. Тело, будто бы высушенное, как старая ветка, отозвалось ломотой, которая впивалась в затылок.

Стук прекратился, раздались шаги, и Лейви встал рядом, пристально его оглядывая.

– Живой. Проклятье, в какой-то миг я поверил уже, что ты не выкарабкаешься. Никогда не слышал, чтобы так орали.

– Ты умеешь порадовать. Спасибо.

Скальд устало усмехнулся и протянул кружку, наполненную чем-то горячим.

– Вот. Это вёльва оставила тебе. Сказала, поможет поскорее набраться сил.

Ингольв попытался встать, но снова опрокинулся на спину, тихо кляня собственную немощь. И перед глазами снова вспыхнули воспоминания о том, что он видел, будучи в дурмане. Фюльгья, Фенрир. И Асвейг. Странно, но мысль о ней ничем не

отозвалась в душе даже после всего, что он испытал с этой девушкой. Только отголоски пережитого мучения прокатились по телу и стихли. Хотелось бы, чтобы навсегда.

Чуть передохнув, Ингольв снова сел и без возражений выпил какой-то горьковатый отвар, не разбираясь, из чего он. Всё равно. Он огляделся в пустом доме; снаружи тоже было тихо, словно на дворе раннее утро или глубокая ночь.

– Где все?

Лейви не слишком ласково отодвинул его ноги и сел.

– Рунвид ушла куда-то, не сказала. И Асвейг с Гагаром ушли тоже. Совсем. Ингольв нахмурился, не до конца ещё понимая.

– Как ушли?

Скальд уклончиво качнул головой.

– Раз выкупал их я, то, получается, я их хозяин. Потому, как только узнал, что твоей жизни больше ничего не угрожает, собрал свидетелей и дал им свободу. Как ты обещал.

Гулкая пустота, словно ветер над сухим полем, пронеслась в груди.

– Хорошо. Пусть так…

Пытаясь разобраться в мутном течении собственных мыслей, Ингольв встал и прошёлся по дому, вновь познавая свои силы. Вроде, ничего не изменилось, пожалуй, стало только хуже. Никакой великой мощи, о которой говорил Фенрир, и в помине не ощущалось. Возможно, потом всё станет по-другому и он познает…

– И всё?
– донёсся недоуменный возглас Лейви.
– Это всё, что ты скажешь? Ингольв снова повернулся к нему.

– А что я должен сказать?

– Мне казалось, она была важна для тебя не только потому, что вы с ней были связаны, - озадаченно буркнул тот.

– Тебе показалось. Теперь она свободна от меня, а я от неё. У неё своя дорога, у меня - другая. Надо бы разузнать о том императоре. Если набор 8 его войско ещё идёт…

Лейви встал и вырос горой перед самым носом.

– Что с тобой?
– он сощурился, вглядываясь въедливо и долго.
– Ты какой-то не такой.

Ингольв отвернулся и окинул взглядом дом, отыскивая свою одежду.

– Я просто перестал испытывать навязанное мне желание, словно к течной суке. Вот и всё.

Скальд вздёрнул брови.

– Значит, тебе всё равно, что до острова она, скорей всего, не доберётся? Либо погибнет по дороге, либо вообще из Гокстада никуда не отплывёт. И что тогда ждёт бывшую невольницу здесь?

– Чего ты от меня хочешь?
– Ингольв начал злиться. И вдруг где-то под рёбрами кольнуло так, что он согнулся, хватаясь за грудь. Холодный комок шевельнулся, раздражая и сковывая всё нутро, но быстро затих.

Лейви обеспокоенно схватил его под локоть.

– Эй, всё хорошо?
– и после утвердительного кивка продолжил: - Я не хочу, чтобы из того человека, которого я выбрал побратимом, ты превратился в скотину.

Ингольв хотел было возразить, но вспомнил, что обещал Асвейг помощь. Одурманенный её близостью и собственным к ней влечением, он совсем раскис и наговорил девчонке много лишнего. Да только сказанного не воротишь.

– С ней ведь Гагар? Или он уже сбежал, сверкая пятками?
– последний раз попытался оправдаться Ингольв.