Проклятие визиря. Мария Кантемир
Шрифт:
В Коломну Мария приехала одной из первых.
Пётр оставил кареты со своими вельможами далеко позади, первым примчался к месту сбора войск и испортил торжественный церемониал встречи царя: приготовились коломенцы и пушечные залпы произвести, и благодарственный молебен отслужить в честь того, что великий царь всея Руси посетил их город, и парадные обеды были заказаны на двести, а то и на триста персон: хоть городишко Коломна и был невелик, отстоял всего-то в ста вёрстах от Москвы, а жили и здесь родовитые бояре, сроду не видевшие
Но Пётр выскочил из простецкого возка, крытого рогожей, промчался по пыльным и затхлым улочкам, далеко опережая своих денщиков и особо приближённых, и сразу вышел на берег реки, где уже собралось несметное количество судов и судёнышек, сготовленных в спуск по Волге.
Ни тебе молебна, ни тебе парадных обедов, ни тебе медлительных представлений государю...
На берегах Москва-реки небывалое для городишка столпотворение — всё, что хотело сплавиться по Волге вниз, пришло сюда.
И первым делом побежал Пётр осматривать, что припасено для большого Персидского похода, всё ли сделано так, как он приказал.
Длинные ноги Петра вышагивали так быстро, что не успевали за ним ни преображенцы, окружившие даря невиданной охраной, ни его министры, которым он наказал быть поблизости.
Солдаты, матросы, придворные, отвечавшие за спуск кораблей, офицеры кучились на берегу стройными тесными рядами.
Пётр подбежал, наскоро поздоровался с намеченными для похода:
— Здорово, ребятушки!
И в ответ грянуло громогласное «ура» и «виват» царскому величеству.
Затрещали пушки, дымки от разрывов заполонили всё чистое весеннее небо, приближённые Петра позакрывали уши — очень уж силён был гром пушек.
Пётр улыбался, весело вертел головой. Тут, в окружении войск, у него как будто и голова стала трястись меньше, и улыбка красила его круглое лицо с серой щёточкой усов над плотоядной верхней губой.
Царь принялся осматривать своё войско. Солдаты, матросы — все были принаряжены: парадная форма, хоть и скромная по цветам, резко выделяла все строи, а осанистые фигуры, ровные, в линеечку, шеренги и вовсе веселили царя.
А вот струги — суда, прибывшие в Коломну, — его разочаровали: слишком много было плоскодонок, при сильном морском ветре да морской волне сразу перевернутся.
Жаль, не распорядился закрепить и строить больше килевых судов, но сразу вернулась мысль: в Астрахани, где распоряжается деятельный молодой губернатор Артемий Волынский, должны ждать царя суда морские, специально выстроенные к его прибытию...
Хочешь не хочешь, а пришлось выстоять длиннейшую литургию, затеянную коломенскими священниками, креститься и молить удачи в затеянном деле.
И только вечером, когда угомонилось всё, пробрался Пётр к Марии, дожидавшейся его в резиденции, отведённой для княжеской семьи.
И снова нежно и страстно обнимала своего любимого Мария и шептала ему слова, которые он никогда не слышал от всех своих многочисленных
Доехала наконец до Коломны и сама царица — чересчур широк и многочислен стал штат её двора, слишком долго пришлось собираться, и Пётр даже попенял ей, что долго ехала.
Но и тут Екатерина не стала оправдываться:
— Твоя правда, государь, огрузнела я теперь, обросла челядью. Скажи — всех разгоню...
— Да будет тебе, — одёрнул её Пётр. — А плыть станешь на моём флагманском корабле, тебе отделяю половину всех кают, разместишь девок да фрейлин и сама небось не соскучишься, как поплывут за бортом земли наши российские. Здесь ещё не бывал я со времён Азовского похода, а уж это с лишком двадцать лет. Да и по берегам надобно поглядеть, как народ живёт, в каждом городе большом побывать, так что плаванье будет долгим, но уютным, спокойным...
Мария вместе с отцом и мачехой погрузились на быстроходное и лёгкое судно, снабжённое восемнадцатью парами гребцов и оснащённое парусами.
Здесь же помещались походная канцелярия и словолитня, и князь не знал покоя и отдыха, всё обустраивая и готовясь печатать воззвания к народам Кавказа на всех языках, которые только знал...
Путь предстоял долгий, хоть и плылось по Москве-реке, а потом и по Оке благоприятно — не было ветра, не колыхнулись леса по берегам реки, светло и пенисто разлетались от носа кораблей легкокрылые струи воды, течение быстро несло все суда.
И всё-таки Пётр успевал обогнать свою флотилию, загонял гребцов, требуя поспешать.
Однако останавливался во всех городах, встречавшихся на пути, стоял литургию, слушал приветственные пушечные залпы, осматривал древние развалины, любопытствуя и избирая себе поводырей из местных жителей, знавших великое множество изустных легенд и басен, оставшихся ещё от времён татаро-монгольского ига, сражений Дмитрия Донского, похода Ивана Грозного на Казанское ханство.
Но были у Петра более веские причины останавливаться в каждом городе и каждом богатом монастыре он призывал монахов и богатых горожан вносить и свою лепту в Персидский поход, чуть ли не выпрашивал деньги везде, где только было можно.
Слишком уж больших расходов требовала армия — надо было кормить, обувать и одевать всю тридцатитысячную массу людей, которых вёл за собой в поход русский царь...
Екатерина чаще всего оставалась на струге, который Пётр назначил ей под житьё — отговаривался тем, что надобно и за теми, кто остаётся на судах, приглядывать, а уж зорче её глаза нету, сам знает.
Екатерине было известно, что всякую минуту и всякую остановку использует Пётр, чтобы побыть с Марией — та сопровождала его во всех поездках и вылазках, скакала рядом с ним на коне, и беседы их были долгими и нежными.