Проклятие
Шрифт:
– Что же нам делать? – опечалился принц. – Здесь нечем править.
Штильцхен сказал принцу, чтобы тот не волновался. Он взял скорлупу грецкого ореха с единственной каплей росы и закопал в землю. И как только он это сделал, болотные воды стали кристально чистыми и перед правителями раскинулось прекрасное голубое озеро.
Тогда Штильцхен зарыл в землю камень из медвежьей берлоги, и на этом месте вырос большой замок.
А
Но шли годы. Штильцхен и Румпель задумались о том, что их королевству нужен наследник, и загрустили.
– Возьмем золотой желудь и принесем его в жертву Эостригу, богу плодородия, – сказал принц Румпель, – помолимся, и он подарит нам дитя.
Но Штильцхен вспомнил об обещании, которое он дал татцельвурму, и сказал Румпелю, что эту договоренность следует соблюсти.
– Если судьбе угодно, чтобы у нас был ребенок, она найдет другой путь послать его нам в дар, – сказал он и посадил золотой желудь в саду замка.
Из желудя вырос золотой саженец. А когда листья развернулись, внутри лежал новорожденный младенец.
Штильцхен и Румпель возрадовались, решив, что их молитвы услышаны.
Но в следующее мгновение появилась Хульда, богиня труда.
– Это я в облике татцельвурма дала тебе желудь, – сказала она, – и вот теперь я пришла забрать то, что мое по праву.
Штильцхен был убит горем, но, зная, что сделка есть сделка, отдал дитя богине.
Хульда взяла малыша на руки.
– Этот ребенок получит мое благословение, – промолвила она, – как и все потомки этой земли. Пока они будут такими же работящими, как и их короли-основатели, да будут их труды плодотворными, а благодать обильной, и да будет процветать их народ. Я ставлю только одно условие – чтобы плоды моей магии никогда не раздавались даром, ибо всякая хорошая работа должна оплачиваться должным образом. Уважайте это условие, и ваше королевство будет счастливо и богато на многие века.
С этими словами Хульда вернула дитя двум королям и удалилась.
Ребенок вырос таким же трудолюбивым, как Штильцхен, и таким же добросердечным, как Румпель, а северное королевство процветало и жило долго и счастливо.
Глава 48
Вирдит говорил и говорил, а Серильда
Хотя… Было в ней что-то знакомое.
– Совсем как у Злата, – прошептала Серильда, когда Вирдит закончил. – У него тоже благословение Хульды, вот почему его магия не работает за просто так. Всегда нужно платить. – Она нахмурилась. – Вы, боги, вообще представляете себе, сколько неприятностей могут принести ваши дары?
– Да, – с сомнением в голосе сказал Вирдит. – Хотя обычно мы не желаем ничего плохого.
Серильда слабо улыбнулась. Хотелось бы ей в это верить.
– Спасибо, что рассказал мне эту сказку. Кажется, я уже слышала ее раньше, только не могу понять где.
Потертые страницы шуршали у Вирдита в пальцах.
– Ты и в самом деле ее слышала. Я рассказывал ее тебе много раз, хотя я удивлен, что ты ее запомнила. Ты была так мала… однако в свое время эта сказка стала одной из твоих любимых.
– О чем это ты? – в недоумении уставилась на него Серильда.
В глазах бога заблестели слезы.
– Серильда, – произнес он, хотя девушка была уверена, что не называла ему своего имени. – Я знаю, ты меня не узнаешь, но… Я-то узнаю тебя где угодно.
Он вздохнул и встал на ноги.
На глазах у онемевшей Серильды волосы бога становились длиннее, меняя цвет – из прямых и лилово-черных они стали каштановыми, волнистыми и мягкими. Щеки округлились, губы стали полнее, фигура тоже изменилась – теперь она точно не была мужской. На вид женщина, которая теперь стояла перед Серильдой, казалась ненамного старше нее. Она открыла глаза – в них больше не было золотых колес, выдающих в ней бога судьбы. Теперь они стали голубовато-зелеными, а когда женщина неуверенно улыбнулась, Серильда увидела щербинку на переднем зубе.
Серильда совсем не помнила маму. Она знала ее лишь по рассказам отца. Но у нее не осталось никаких сомнений, что стоящая перед ней женщина – стоящий перед ней бог! – и есть ее мать.
Вскочив на ноги, Серильда попятилась. Вирдит. Бог. То самое…
То самое божество, которое прокляло ее.
Или благословило?
Произвело ее на свет?
– Но к-как? – пролепетала она, врезавшись в угол стола.
Вирдит с обеспокоенным лицом поднял руку в успокаивающем жесте. Как вышло, что Серильда запомнила давным-давно рассказанную сказку лучше, чем лицо собственной матери?
– Серильда…
– Нет. – Она с силой замотала головой. – Ты бог-обманщик. Ты лжешь. Это не… ты не мог…
– Я вовсе не хотел тебя напугать, – сказал Вирдит, – но… О моя Серильда, если бы ты только знала, как я мечтал увидеть тебя снова. Представлял, как все тебе расскажу. Как скажу тебе, что…
– Мой папа знал? – перебила она и сама удивилась тому, сколько было в ее голосе яда. У Серильды внутри боролось столько противоречивых эмоций, и неожиданно для нее верх одержал гнев. Гнев и странное, необъяснимое чувство, будто ее предали.