Проклятые башни

Форсит Кейт

Позади всех скакал конь-угорь. Его зеленовато-черная кожа блестела, перепончатые лапы оставляли слизкие лужи. На спине у него сидел сиили, взгляд его прекрасных глаз был мечтательно обращен туда, откуда доносился шум боя. Они наткнулись на сиили в самом сердце леса, и изумленный странностью их процессии, он присоединился к ней.

Косматая медведица подняла морду и горестно заревела, и Ниалл безотчетно ответил ей, ободряя. За десять месяцев, в течение которых они обходили леса, великан очень сблизился со всеми лесными существами, но больше всего с этой медведицей. Как-то он признался Лиланте, что у его деда жил медведь, которого он спас из ловушки еще медвежонком. Ниалл часто видел, как это огромное

существо бродило по лесу за оградой дедовой избушки, и его, как и деда, тоже стали звать медведем. Прозвище прижилось, вероятнее всего, из-за его огромного роста и густых каштановых волос.

Эти десять месяцев стали самыми счастливыми в жизни Лиланте. Она была свободна бродить по лесам, наслаждаясь их безмятежной красотой и пуская корни в жирную темную почву. Она никогда не была одинока, потому что у нее были Бран и Ниалл, с которыми можно было поболтать, ниссы, над выходками которых можно было посмеяться, и спокойные и мудрые древяники, которые учили и вдохновляли ее.

Сначала, правда, они постоянно вступали в стычки с Яркими Солдатами, лагеря которых были там и сям разбросаны по лесу, хотя сражались в основном сатирикорны, гравенинги и шедоухаунды. Но через несколько месяцев всех Ярких Солдат выгнали из Эслинна, и их дни стали проходить более мирно. В лесу они встретили множество других волшебных существ, и Лиланте беседовала со всеми, убеждая их в честности и мирных намерениях Лахлана Крылатого.

Две недели назад она по своему обыкновению купалась в одном из множества тихих зеленых заводей, которыми изобиловал лес, когда сквозь весело подсвеченную солнцем рябь на воде медленно проступило лицо Дайда. Циркач тревожно звал ее по имени, и Лиланте автоматически ответила.

Древяница никогда не разговаривала ни с кем через воду, но видела, как это делал Дайд, а однажды и сама мысленно разговаривала с молодым циркачом, когда тот заблудился на болотах Эррана. Она уставилась на него с радостью, смешанной со смущением. В прошлый раз она видела его два с половиной года назад, в постели Изабо, и при этом воспоминании ее лицо зарделось, но она не могла не улыбнуться.

Однако молодой циркач не выказал ни тени смущения, хотя его пристальный взгляд задержался на ее стройной фигурке, и Лиланте быстро спряталась под воду, так что он мог видеть лишь ее лицо и длинные зеленые волосы, плавающие на поверхности воды. Он принялся жадно расспрашивать ее, и она рассказала все свои новости. Кроме того, он задал еще несколько вопросов о передвижении тирсолерской армии через Эслинн, и узнал, что с прошлой осени они не видели никаких следов Ярких Солдат.

– Серые Плащи выступают на Арденкапль, чтобы раз и навсегда выбить Ярких Солдат из Блессема, – сообщил он. – Мегэн попросила меня связаться с тобой и узнать, не можешь ли ты привести волшебных существ леса к нам на подмогу, поскольку из Эррана стекаются все новые и новые орды ведьмоненавистников, жаждущие отомстить за все свои поражения. Вы сейчас далеко от нас?

– Я не знаю, где находится Арденкапль, – ответила Лиланте, – но я бы сказала, что мы сейчас по меньшей мере в паре недель ходьбы от края леса.

Дайд понизил голос.

– Мы выступаем на Арденкапль в лунное затмение после Бельтайна. Можете попытаться добраться до нас к этому времени? Было бы очень здорово снова увидеть тебя, Лиланте.

Она опять вспыхнула и неловко ответила:

– И тебя тоже, Дайд. Давненько мы не виделись.

– Да, – ответил он. – Трудно поверить, что прошло уже два с половиной года! Но я скучал по тебе.

Слова смешались у нее на языке. Не зная, что сказать, она промолчала. Он немного подождал, потом попрощался, и его изображение медленно рассеялось.

После этого армия обитателей леса повернула и направилась в Блессем, довольная тем, что после спокойной зимы им

выпал еще один шанс поучаствовать в сражении. Но Лиланте не радовалась, хотя и часто думала о Дайде все две последующие недели, переходя от радости к беспокойству при мысли о предстоящей встрече.

Стая волков завыла, почуяв кровь, и Лиланте безотчетно ускорила шаг. Вскоре до них донесся звон оружия, и волшебные существа бросились вперед, очутившись на узкой дороге, вьющейся через лес. Она была усеяла телами лошадей и людей, и некоторые еще кричали от боли. Между деревьев отчаянно сражались маленькие группы людей, и солдаты в серых куртках просто терялись среди закованных в тяжелые латы противников.

В воздухе висел тяжелый запах крови, и сатирикорны возбужденно завопили. Лиланте прикрикнула на них, велев им не быть такими кровожадными.

– Убивайте только тех, на ком надеты белые плащи, – прокричала она, но рогатые женщины уже мчались вперед в предвкушении боя.

Беспокоясь, как бы они не принесли больше вреда, чем пользы, Лиланте снова позвала их, и сиили внезапно поднял золотистую голову и издал продолжительный вой. Сатирикорны повернули головы и возмущенно завопили, но не стали добивать раненых своими острыми рогами или драться над телами мертвых, чего опасалась Лиланте. Вместо этого они промчались дальше, захватив врасплох группу Ярких Солдат, которые шли по дороге, приканчивая всех раненых. Разразившись восторженными криками, сатирикорны принялись орудовать рогами и размахивать направо и налево своими дубинками, до тех пор, пока все Яркие Солдаты не упали замертво, после чего поскакали в густые заросли кустов в поисках новых жертв.

Обитатели леса последовали за ними, нападая на Ярких Солдат, сражавшихся среди деревьев. Некоторых загрызли волки или до смерти забили дубинами корриганы. На других набрасывались гравенинги с развевающимися длинными и грязными волосами, так и норовя выцарапать им глаза своими неряшливыми когтями. Изящные и безмолвные, точно гигантские кошки, шедоухаунды мелькали между деревьями, перегрызая горла врагам. Еще один отряд попался в огромные руки древяников, которые переломали им хребты.

Лиланте и Ниалл торопливо оказывали помощь раненым, множество из которых не успело даже обнажить мечи.

– Где Ри? – встревоженно спросил Ниалл.

Один из раненых показал на дорогу, прохрипев:

– Его Высочество ехал во главе кавалькады. Боюсь, его уже нет в живых. Я вообще не верю, чтобы кто-то мог выжить, так внезапно и яростно на нас напали. – Он без сил упал на плащ, который Ниалл подложил ему под голову.

Великан поднялся, ободряюще пробасив:

– Наше нападение еще более яростное, обещаю тебе. Отдохни немного, а мы вернемся и позаботимся о тебе, когда сможем.

Лиланте велела ниссам носить раненым воду, и малютки засновали от дороги к ручью и обратно с крошечными чашечками из листьев. До краев полных водой, их хватало измученным жаждой раненым лишь на глоток, но ниссы были такими проворными и их было так много, что вскоре все были напоены.

Тем временем Лиланте с Ниаллом побежали по дороге, перескакивая через тела павших. Среди деревьев они увидели Дайда и Гвилима, сражающихся спина к спине и окруженных стеной из мертвых тирсолерцев.

Ножи циркача, вращаясь, точно сами по себе рассекали воздух, мелькая там и сям и сверкая, словно колибри. Дайд был тяжело ранен, одна нога бесполезно повисла, глаз был залит кровью из раны на лбу. Он еле держался на ногах с помощью одноногого колдуна, который и сам опирался на зажатую под мышкой дубинку. Пальцы Гвилима метали синие молнии, уничтожавшие одного солдата за другим. Но те все прибывали и прибывали, и на месте одного павшего тут же возникало двое других. Лучник посылал в них стрелу за стрелой, но Дайду удавалось отражать их и отправлять в нападающих.