Проклятые судьбы
Шрифт:
— Я… нет. На самом деле я не хочу ее для себя. Не сейчас, — медленно произнес он. — Было время, когда я мечтал об этом наяву. Я и она были чем-то… другим. Я не знаю. Она держит меня в напряжении, она заставляет меня смеяться, а секс был чертовски… — Я зарычал на него, и он ухмыльнулся, пожимая плечами. — Ты был там, чувак, ты точно знаешь, на что похож секс с ней.
— Этот разговор, вероятно, закончится твоей смертью, — пробормотал я, пытаясь обуздать свой гнев и ревность и просто смириться с тем фактом, что должен был пойти за ней, когда впервые увидел ее, вместо того, чтобы ждать и позволить этой ситуации развиться.
Кэл
— Так почему же мы это делаем? — он спросил.
— Потому что… — Он подождал, пока я закончу, и я заставил себя продолжить. Он мой брат, и нам нужно прояснить ситуацию в этом вопросе, даже если ни одному из нас не понравиться результат. — Самое худшее в том, что ты Несчастный — даже не осознание, что в моей жизни никогда не будет такой любви или счастья. Это осознание того, что ее не будет. Так что, наверное, я хочу спросить, если бы я не маячил рядом, если бы у нее не было черных колец в радужках… был бы ты с ней?
Калеб глубоко вздохнул, глядя на меня, и я мог сказать, что он действительно обдумывал ответ, прежде его озвучить.
— Я и Тори, — медленно начал он. — Это было весело, просто безумно весело. Она никогда просто не падала к моим ногам, как большинство девушек, которые так отчаянно хотят заполучить Наследника, что забывают о своем достоинстве. Я никогда не мог сказать, получу ли от нее «да» или «нет», а потом, когда она позволила мне охотиться на нее, это пробудило ту дикую часть меня, о которой я даже не подозревал, чего мне не хватало. Мы смеялись вместе, и у нас была химия, которая делает все таким горячим, а Тори действительно не знает, когда перестать нажимать на мои гребаные кнопки, и это блядь чертовски раскрепощающе.
Я прикусил язык от каждой злой, горькой, ревнивой мысли, которая так и норовила сорваться с моих губ, и ждал, когда он закончит, пока мое сердце колотилось от этой тупой боли, которая, как я боялся, поглотит меня целиком, если добьется своего.
— Но это была также… довольно тяжелая работа, — сказал он, улыбаясь мне. — Она буквально никогда не писала и не звонила мне, кроме как в ответ, и то, если я писал ей первым. Она отказывалась встречаться со мной девять раз перед каждым разом, когда говорила «да». Когда мы пошли на Ярморку Фей, мы провели время просто охренительно, но мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы выяснить, чем бы она хотела заняться, а когда я пригласил ее на свидание… — Он застонал и откинул голову назад, когда я тоже усмехнулся от воспоминаний.
— Я не могу поверить, что ты так сильно все испортил, — сказал я.
— А я не могу поверить, что ты сам никогда не приглашал ее на свидание, — парировал он, и я вздохнул. — Серьезно, у тебя было спланировано идеальное свидание, не можешь же ты сказать, что данная мысль никогда не приходила в голову.
— Только в фантазиях, — признался я. — Я был достаточно осведомлен обо всех причинах, по которым она могла бы мне отказать, чтобы понять, что не стоит спрашивать об этом.
Калеб бросил на меня взгляд, который на самом деле можно было описать только как жалостливый, и я прищурился на него.
— В любом случае, —
— Звучит как идеальная девушка, — пробормотал я.
— Возможно, если бы все было просто, но… Я думаю, что я всегда был для нее заменой. Ведь она действительно положила на тебя глаз. — Он улыбнулся мне так, что в улыбке не было никакого гнева, только принятие. — И, по крайней мере, теперь я знаю почему.
— Значит, ни одна часть тебя не думает или не надеется, что теперь, когда мы с ней не можем…
— Нет, — оборвал он меня. — Я не хочу, чтобы это прозвучало грубо, чувак, но я не хочу быть ее утешительным призом. И я тоже не хочу, чтобы тебе приходилось отказываться от нее…
— Я не хочу говорить об этой безумной идее, которую ты и остальные придумали, чтобы мы бросили вызов звездам, — прорычал я.
— Почему бы и нет? — потребовал он, не позволяя мне отвернуться от темы. — Ты, кажется, хочешь бороться за нее, ты хочешь доказать ей, что ты больше, чем монстр, которым она тебя считала. Какой в этом смысл, если ты не веришь, что для тебя есть хоть какая-то надежда?
— Потому что это и есть любовь, — сказал я тихим голосом, задумчиво проводя пальцем по обнаженному участку кожи на правом предплечье. — Это значит отдавать все, не ожидая ничего взамен. Это значит пожертвовать своим сердцем и счастьем ради кого-то другого, признать все свои ошибки и попытаться их исправить. Не потому, что ты ожидаешь получить что-то взамен. А потому, что человек, которого ты любишь, должен знать, что ты чувствуешь.
Я поднялся на ноги, намереваясь уйти, но Калеб тоже вскочил, поймав меня за руку, прежде чем я успел сделать шаг в сторону.
— Разве она не заслуживает любви? — спросил он. — Разве она не заслуживает того, чтобы каждый день просыпаться в объятиях того, кто ее любит? Чтобы в ее жизни был смех, счастье и сотню гребаных драконьих детенышей, если это то, чего она хочет?
— Она знает, но…
— Но ничего, — отрезал он. — Вот почему все мы так чертовски усердно работаем, чтобы найти способ обойти это для тебя. Потому что мы считаем, что вы оба заслуживаете этого. Так что перестань недооценивать себя. Перестань недооценивать ее. И реши прямо здесь и сейчас, что ты будешь бороться за свою девушку. По-настоящему бороться за нее. Не просто выполнить дерьмовую миссию, где исправляешь всю вину перед ней. Докажи ей, что ты заслуживаешь ее, а затем заберись в гребаное небо и вырви прямо из него звезды для нее, если они все еще не согласны с этим.
Свирепость в его глазах заставила мое сердце забиться сильнее, когда его слова зажгли во мне боль, которая была настолько чертовски соблазнительной, что я даже не хотел пытаться сопротивляться ей.
— Ты хочешь, чтобы я боролся за нее против воли звезд? — спросил я, хотя по какой-то безумной причине это прозвучало не так страшно, как должно было быть. Страшно было не сражаться, страшно принять этот гребаный ад как судьбу. Страшно сдаться и позволить звездам, моему отцу и какой-то ебаной версии судьбы выбрать за меня мою жизнь.