Проклятые судьбы
Шрифт:
— Суд объявляется открытым, — объявил Даркис. — Пожалуйста, садитесь.
Я опустилась вниз, все, кроме Ориона и двух адвокатов, остались на ногах.
Мой язык царапал небо, как наждачная бумага. Мне нужна вода, мне нужен воздух.
— Сейчас начнется судебный процесс над Лэнсом Азриэлем Орионом за нарушение статьи триста три закона об образовании тысяча семьсот восемьдесят четвертого года. Подсудимый, вы признаете свою вину?
Повисла напряженная тишина, от которой у меня возникло ощущение, что мой череп вот-вот взорвется.
— Не виновен, — голос Ориона
Я испытала прилив облегчения, услышав, как он произнес эти слова. Это означает, что он собирается бороться. И с лучшим адвокатом Дариуса, стоящего на его стороне, возможно… просто возможно, у него есть шанс.
— Я прошу представить все доказательства присяжным, — распорядился Даркис. — Миссис Уитклоу, пожалуйста, пусть обвинение представит свою версию.
Женщина с хим завивкой обошла свой стол, подошла к присяжным и повернулась так, чтобы я смогла рассмотреть ее лицо. Она выглядела профессионально, безжалостно. И мне оставалось только надеяться, что она не так хороша в своей работе, как можно было предположить по ее внешнему виду.
— Позвольте мне обратить ваше внимание, леди и джентльмены, на экран справа от вас, — произнесла она властным голосом. Стена, выступающая в зал рядом с местами присяжных, скрывала экран от посторонних глаз, и мое сердце разбилось в пыль, когда я догадалась, что им предстоит посмотреть. — Шестичасовое видео было разделено на четыре допустимых доказательства для этого процесса, — объяснила Уитклоу, и я попыталась побороть мучительное смущение от того, что эти двенадцать незнакомцев собирались посмотреть эту запись со мной и Орионом в архиве, не говоря уже о судье и обоих адвокатах, которые, должно быть, уже видели это. — И я хотела бы выделить некоторые ключевые моменты, которые, на мой взгляд, имеют большое значение.
Она махнула рукой на экран, и я была до ужаса благодарна, что остальная часть комнаты не может этого видеть, но это не спасло нас от моих стонов, заполнивших комнату, или от звуков, которые мы оба издавали. Клип воспроизводил каждую команду, которую Орион давал мне той ночью, и румянец так сильно горел на моих щеках, что я не думала, что он когда-нибудь исчезнет. Люди шептались где-то позади меня, и мой взгляд скользнул к Ориону, обнаружив, что его тело напряглось, а руки сжались в кулаки. Мистер Киплинг что-то говорил ему на ухо, и я не сомневалась, что он пытался успокоить его, когда Орион кивнул, крепко зажмурив глаза.
Видео наконец закончилось, и Уитклоу повернулась к присяжным.
— Из этой видеозаписи совершенно ясно, что отношения между мистером Орионом и мисс Вега были доминирующими и покоряющимися, соответствуя ролям учителя и ученика и предполагая, что их отношения никогда не развивались дальше этой фантазии. Это прекрасно демонстрирует фраза, которую мистер Орион так ясно использует в первом фрагменте видеозаписи, заявляя, что он накажет мисс Вегу, если она не сделает так, как он сказал. Поэтому ясно, я так считаю,
— Протестую, — отрезал Киплинг. — Миссис Уитклоу не может делать предположений о божественном притяжении звезд без дополнительных доказательств.
— Поддерживаю, — согласилась Даркис, и я прерывисто вздохнула. — Продолжайте.
Миссис Уитклоу бросила на Киплинга злобный взгляд, прежде чем перейти к следующему ролику. Я сидела на каждом из них, сгорая от стыда, желая отгородиться от них, пока моя кожа пылала все жарче и жарче. Она использовала все против нас, выставляя наши отношения не более чем грязной встречей, где Орион манипулировал мной, используя свою школьную власть, заставляя меня подчиниться ему.
Наконец, Киплинг занял ее место, и мне пришлось прослушать все четыре видео заново, поскольку он объяснял все совершенно противоположным образом. Он сказал присяжным, факт того, что Орион дважды сделал мне куннилингус (боже, мать его), был признаком его безграничной и бескорыстной любви ко мне, и что то, как я целовала, выкрикивала его имя и делала ему минет в ответ (пожалуйста, убейте меня сейчас), показало мою преданность ему, а то, как мы говорили, что любим друг друга, доказало, что я не просто девочка, которой воспользовался учитель.
К тому времени, когда все закончилось, я уже не мог сказать, кто привел самые веские доводы. Оба были чертовски убедительны, но ни лица присяжных, ни судьи ничего не выдавали.
Мои пальцы были сцеплены на коленях, потные и холодные. Дариус продолжал неуклонно излучать тепло, сидя тихо, впитывая все это, ничего не говоря и не отводя взгляда от присяжных, как будто он пытался расшифровать их мысли. Или, может быть, он планировал выследить каждого из них, если они проголосуют против Ориона, и заставить их всех заплатить за свою ошибку.
Миссис Уитклоу снова встала перед ними, и ее зеленые глаза нашли меня в толпе.
— Ваша честь, я вызываю Гвендалину Вега, неофициально известную как Дарси Вега, для дачи показаний.
Если я и беспокоилась раньше, то это было ничто по сравнению с этим. Тепло распространялось повсюду, но почему-то ничто из этого не согревало меня внешне. Я мерзла и горела, и не могла найти в себе сил пошевелиться.
Дариус встал в конце прохода, его взгляд встретился с моим, и я нашла в себе силы встать. Долгую секунду я видела только его, и он ободряюще кивнул мне, его вера в меня была непоколебима.
Я прошла мимо него с бесчисленными глазами, сверлящими мою спину, и направилась к свидетельской трибуне. Вблизи она казалась намного выше, и я притормозила у основания ступеней, ведущих к ней, когда передо мной появился человек в красной мантии, протягивая передо мной ладонь. Я знала, что делать, Дариус рассказал мне, поэтому я положила свою ладонь поверх блестящего, гладко отполированного метеорита в его ладони.
— Клянешься ли ты каждой звездой на небе, что будешь говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, или тебя проклянут сами небеса.