Проклятый берег
Шрифт:
– Я приеду туда, Джон… обязательно приеду… Приеду, чтобы быть поближе к тебе и восхищаться тобой…
– Весьма польщен… – счастливым голосом ответил я… Утром я поспешил в казарму. Она любит меня!
Едва я успел сделать несколько шагов, ко мне подбежал мальчишка.
– Вам письмо, мсье. От одного господина. В письме стояло:
«Ты! Очен болшую ашыбку делаш. Я уже писал тибе. Чтоб ты правилно вел сибя. Этож ведма! Она с тибя веревки вит будит. А потом сделаит чтоб тибя растреляли. Сам увидиш.
Низвесный!»
Можешь
Она меня любит! Любит! Любит!
Когда я вернулся, мы уже готовились к отправлению.
– В полдень отправляемся.
– В полдень отбытие.
Рядом со мной – как всегда, совершенно неожиданно – оказался Альфонс. Его шаги совершенно невозможно услышать.
Я перепуганно хлопнул себя по лбу:
– Слушай…
– Что случилось?
– Мы же хотели раздобыть… ну, из сейфа генерала Рубана.
– Путевой журнал?
– Да.
– Он у меня, – спокойно сказал Альфонс. – Я тоже побывал в городе.
– Вспорол «медведя»? – Так у нас называют сейфы.
– Да нет. Люси де ла Рубан сняла с него копию. Стащила у отца ключ и на время позаимствовала журнал из сейфа. Рискованное дело. Если когда-нибудь об этом узнают… даже подумать страшно.
– «Знакомого» не видел? – спросил я.
– Нет. Беспокоюсь я о наших «знакомых». Перед отправлением во всех частях будет перекличка.
В полдень горнисты заиграли сигнал.
Наш батальон построился. Перед всеми зданиями форта стояли стройные шеренги солдат. Ревущие грузовики, мечущиеся унтер-офицеры.
Перекличка!
В этот момент я заметил напротив нас, среди суданских стрелков, Чурбана. Он зачитывал список!
Единственный способ попасть в список, где ты отсутствуешь: самому читать его.
Но где же капитан?
Чурбан расхаживал в темной форме сенегальцев, изредка покрикивая на отстающие от тронувшейся колонны последние пары солдат.
Внезапно отстал и он сам. Гм… куда же это он исчез?… Гляди-ка, что это за сержант, тяжело дыша и на ходу застегивая ремень, бегом догоняет сенегальцев?…
Лейтенант подъехал к нему.
– Я прикомандирован ко вновь сформированному батальону сенегальцев. Но кто-то запер меня в прачечной… и…
– Ладно, ладно! Ваше счастье, что мы отправляемся в бой… Где-то здесь был ваш коллега-сержант, он введет вас в курс дела. – Лейтенант дал лошади шпоры и отъехал. Коллега-сержант, однако, куда-то запропастился. Сержант, довольный, что все обошлось, не очень-то его и искал, а рядовым было совершенно безразлично, кто будет подгонять отстающих.
Но где же капитан?
Мы подошли к пристани. У причала стояли пять транспортов, а чуть подальше – красивый военный корабль, на борту которого виднелась надпись.
ГЕНЕРАЛ
Туда и направился маркиз де Сюрен, губернатор…
– Красавец…
Мы сняли вещевые мешки, составили карабины в, пирамиды и начали ждать погрузки.
Жить еще можно. Мы были на судне.
Как там ни было тесно, грязно и душно, это все-таки лучше, чем топать пешком по Сахаре.
Часов около восьми вечера нас погнали драить палубу. Мне, естественно, нечего было мечтать остаться в стороне от этого дела.
– Вы – мой любимец, – с глубоким отвращением сказал Потриен и сплюнул. – Скучать вам у меня не придется, не бойтесь. Палуба должна быть надраена до блеска, иначе…
Палуба была покрыта слоем грязи в палец толщиной и, видимо, довольно скользкой. Во всяком случае сразу после обеда сержант поскользнулся и так грохнулся на нее, что весь корабль задрожал.
Какой – то обормот потратил целый кусок мыла, чтобы аккуратно натереть его порог. Ну и странный же юмор у некоторых…
Мы драили палубу до позднего вечера. Работа не очень тяжелая, но у меня не было мыла, а без него дело идет намного медленнее.
Наконец мы с Мазеа, двигаясь на коленках, встретились-таки посредине палубы.
– Отдохнем, – предложил я.
Вечер был довольно прохладным. Холодное дыхание зимней Европы по временам пробивается и сюда, к берегам Африки. Мы присели рядышком на ступеньку трапа.
– Слушай, лимон, – сказал я, немного помолчав. – Я тебя так буду звать, потому что ты маленький, желтый и чертовски кислый.
– Хочешь подраться? – спросил он мрачно и сбросил куртку.
– Нет. Вообще-то можно было бы, но у меня еще и от того раза ухо гудит.
Он сел снова.
– Слушай, Мазеа, оставь ты Альфонса Ничейного в покое.
– Его… зовут Альфонс Ничейный?
– Да.
Он ничего не ответил и только глубоко затянулся сигаретой.
– Не он убил твоего брата.
– Врешь.
– Ладно, тогда слушай. Альфонс просил меня никому об этом не рассказывать, но тебе я расскажу. Глупо будет, если два хороших парня понапрасну убьют друг друга.
Я рассказал ему всю историю. Все, что знал о Катарине, клинике и об убитом Андреа Мазеа.
Он долго сидел молча. Где-то в тумане прогудела корабельная сирена, было сыро, и у меня начали мерзнуть руки.
– Дурак ты. Альфонс не такой человек, чтобы убить своего друга – даже из-за бабы, хоть это и частенько случается. Будь это не так, он и тебя давно бы убил – для него ведь это пустяк. Я еще не встречал человека, который мог бы с ним справиться. Сильнее меня, а этим немало сказано, но к тому же гораздо более быстрый и ловкий и, если даже не такой начитанный, как я, все равно страшно умный.