Проклятый берег
Шрифт:
Мы сели в машину, стоявшую у ворот. Офицер молчал, а я не решался задавать вопросы. Ехали мы уже минут пятнадцать.
Куда он везет меня? Мы выехали из центра Орана и мчались вдоль берега мимо платанов и кустов олеандров. Наконец мы остановились перед окруженным высокой решеткой, красным, похожим на крепость зданием.
У ворот стояли два часовых с винтовками.
– К майору Жуаку в отдел Д…
Я уже прослужил достаточно, чтобы знать, что это контрразведка.
Попасть сюда было не так-то просто.
К нам вышел майор. Худой, с желтоватым лицом, светлыми глазами и узким ртом. Не знаю, почему, но мне пришла в голову мысль, что с этим человеком шутить опасно.
– Спасибо, лейтенант…
Лейтенант откозырял и уехал. Полный самых противоречивых чувств, я вошел в ворота.
Когда я вслед за майором с холодным желтым лицом вошел в пахнущую погребом, сумрачную старинную приемную, у меня сжалось сердце.
Мы молча шли по сводчатым коридорам и переходам…
За каждым поворотом часовой, в каждом переходе железная дверь с зарешеченным окошком, которая отпирается, а потом вновь захлопывается за нами…
Мы спускались все ниже и ниже, по все новым и новым лестницам. Все более сумрачные и холодные, затхлые коридоры, стиснутые толстенными стенами.
Куда он ведет меня? В камеру, что ли?… Служебные кабинеты не бывают в подвалах – это уж точно…
Это «Красная цитадель». Я уже слышал о ней. Для тех, кто попал сюда, время останавливается. Шпионы и политические авантюристы исчезают здесь. Говорят, что не стоит особенно интересоваться людьми, которых в последний раз видели тут…
Но что им могло понадобиться от меня?
Мы шли по подземному коридору. Слева и справа зарешеченные двери. И в каждой закрытой решеткой каморке сидел или стоял какой-нибудь человек. Все были повернуты лицом к стене. В каждой камере только по одному заключенному.
Шпионы и изменники!
В коридоре стоял тяжелый запах селитры и грязной одежды… Часовые щелкали каблуками, когда мы проходили мимо.
Майор шел молча. Молчали и безликие, оборванные заключенные – почти все до ужаса худые. Только позвякивали изредка широкие кольца на их лодыжках… Все они были прикованы…
У меня сжалось сердце…
Отворилась двойная железная дверь, и мы снова вышли на лестничную клетку. Теперь мы уже поднимались все вверх и вверх.
Куда ведет меня майор?
И тут у меня в мозгу молнией сверкнула мысль. Чего ради мы спускались вниз, если теперь снова поднимаемся? Что же – неужели нет другой дороги, как только через тюрьму? Хо-хо!
Шевели мозгами, Копыто! Майор вел тебя через подземелье для того, чтобы напугать! Такая прогулка как раз годится, чтобы подготовить человека к допросу. Даже решительный, готовый упорно лгать человек может стать жалким заикой, пройдясь вслед за этим желтолицым майором по немым коридорам и подземной тюрьме.
Будь
Я взял себя в руки и постарался выглядеть равнодушным… успокоиться хотя бы внешне…
Коридор вел дальше под грубо выбитыми в скале, сырыми сводами… Часовой распахнул дверь, и мы вошли в небольшую комнату. Несколько офицеров вскочили со своих мест. Майор кивнул им.
Посредине комнаты сидел какой-то человек в изорванной одежде, с перепуганным лицом, бегающим взглядом и дрожащими руками. Перед ним стоял высокий офицер без кителя. Другой, скрипя пером, что-то писал за столом. В комнате было страшно жарко.
Мы прошли дальше.
Сейчас я был так же спокоен, как если бы прогуливался по улице. Я уже знал, в чем дело, и только с любопытством поглядывал по сторонам. Майор обернулся ко мне, чуть приподнял удивленно брови, но ничего не сказал.
Теперь мы уже шли по светлым, с большими окнами коридорам верхней части здания. На стенах местами висели даже картины.
У одной из дверей майор остановился, постучал и вошел. Через несколько секунд он вернулся.
– Войдите.
Приосанившись, я отворил дверь. Напротив, у стены, за черным письменным столом сидел губернатор! Вот теперь я действительно испугался.
Глава девятая
ВСЕ СТЯГИВАЕТСЯ В ОДИН УЗЕЛ
– Подойдите ближе.
Два крупных шага, кепи прижато к бедру, щелкнули каблуки.
– Джон Фаулер?
– Так точно.
– Прозвище «Копыто». Несколько судимостей, известный контрабандист. Родился в Бирмингеме в 1904 году. Мать – Каролина Фидлер, работница родом из Голландии. Отец – Густав Фаулер, штурман. Правильно?
– Т… так точно… ваше превосходительство!
Он говорил по памяти, не заглядывая ни в какие бумаги. Господи! Неужели он о каждом рядовом знает, кто была его мать и даже ее девичью фамилию?…
– Четыре года назад вас вычеркнули из матросских списков. Почему?
– Начальник порта загорелся в моем присутствии…
– С вашей помощью?
– Я только бросил в него зажженную лампу.
– За что?
– Он обвинил меня в нарушении санитарных правил. Сказал, что на нашем судне заразный больной.
– Это было неправдой?
– Осмелюсь доложить – я не врач.
– Но начальник порта сказал, что у вас на борту больной.
– Начальник порта тоже не врач.
Он смотрел прищурившись. Его умные, спокойные глаза, казалось, взвешивали меня, видели насквозь.
Маркиз де Сюрен – очень высокий и сильный, повелительного вида мужчина. Он встал, звякнув орденами, чуть наклонился вперед и посмотрел мне прямо в лицо. Густые, длинные, седые волосы, зачесанные назад, закрывали затылок, делая его похожим на ученого со старинной картины. Он скрестил руки на груди.