Проклятый дом

Серебрякова Мила

Матвей провел рукой по взъерошенным волосам. Сколько девиц перебывало в его постели, сказать было бы затруднительно, сам Матвей помнил имена всего лишь нескольких своих партнерш, с кем ему довелось развлекаться на широком ложе любви не раз и не два. Обычно Мазуров приводил домой девочек-однодневок. Ночью они приходили, утром уходили. Впредь они больше не встречались, а если где-то и сталкивались, то или друг друга не узнавали, или делали вид, что не узнают. Матвея такое положение вещей

устраивало на все сто процентов.

Ему было тридцать три, женат Мазуров никогда не был, а говоря откровенно, и не стремился связывать себя брачными узами. Брак в его понимании приравнивался к рабству. Жена, дети, семейный быт, проблемы… Нет, это не для него. Зачем усложнять себе жизнь, она ведь и так очень коротка, и надо взять от нее все без остатка. Есть возможность – развлекайся, таков был девиз Матвея. Мазуров жил от тусовки к тусовке и не мог, даже если бы и очень сильно захотел, представить свою жизнь иначе. А жена и дети могут этому здорово помешать.

– У-у-у… – прогудела брюнетка, причмокнув во сне пухлыми губами.

Матвей толкнул незнакомку в бок:

– Эй, просыпайся.

– У-у-у, – повторила красотка.

– Слышь, ты, глаза открой! – прикрикнул на нее Матвей. – Хорош дрыхнуть.

Брюнетка перевернулась и зевнула.

– Спать хочу, – ответила она, посмотрев одним глазом на Матвея.

– Ты кто?

– Я? Алина.

– А как сюда попала?

– А я сейчас где? – Алина осмотрелась и снова зевнула.

– Все ясно. – Мазуров свесил ноги с кровати, посидел в таком положении минуты полторы, затем резко встал и потопал к двери. – Вставай, Алиска, тебе домой пора, – бросил он на ходу.

– Я Алина, и вообще, ты кто такой?

– Я здесь живу, – ухмыльнулся Мазуров.

Девушка наморщила лоб.

– Вспомнила! Я тебя вспомнила: ты подкатывал ко мне на дне рождения Макса.

– Может быть, – пожал плечами Матвей.

– Ни фига себе! – удивилась Алина. – Мы чего, к тебе потом ломанулись?

– Как видишь.

– Блин, а как же Сашка?

– Кто?

– Муж мой – Сашка.

Матвей присвистнул. Выходит, он уехал с вечеринки с чужой бабой? Забавно! Раньше с ним подобного не случалось. Прямо из-под носа у родного мужа жену увел. Браво, Матвей, похвалил сам себя Мазуров.

Алина встала и начала поднимать с пола разбросанные вещи.

– Тебя как зовут? – обратилась она к Матвею.

– Матвей.

– Слушай, а где мои трусики?

– Может, ты их тоже у Макса оставила, а?

– Очень смешно! Сашка меня убьет, а потом и тебя.

– Ага, адресок ему мой оставь, скажи, что я жду его с нетерпением.

– Где мои трусики? – заорала Алина, ползая по полу.

Матвей пошел в ванную. Встав перед зеркалом,

он посмотрел на свое помятое лицо и провел ладонью по небритой щеке. Побриться, что ли? А какой сегодня день? Среда? Суббота? Нет, вроде вторник. А число? Точно! Сегодня ему надо в клуб, он еще три дня назад обещал Тоське, что придет туда. Значит, придется бриться.

Алина нарисовалась в дверном проеме, осмотрелась, после чего, по-хозяйски отодвинув Матвея от зеркала, отчеканила:

– Отойди, мне надо лицо в порядок привести.

– Трусы нашла?

– Угу. Прикинь, под кроватью лежали. А откуда у тебя шрам на бедре?

Матвей провел ладонью по небольшому, сантиметра в три длиной, шраму:

– Боевое ранение.

– Да ладно, ты воевал, что ли?

– Не твое дело.

– Тогда выйди, я не люблю, когда на меня таращатся.

Мазуров прошел в кухню, сел на стул и вновь посмотрел на шрам. Сразу же ожили воспоминания. Он вернулся в свое детство. Ему было пять лет…

В тот день отец уехал на дачу, а мать с Матвеем остались дома. Мальчик играл с многочисленными машинками, мать занималась готовкой на кухне.

Спать Матвей отправился без пятнадцати девять, обратив внимание на то, что сегодня сказка, рассказанная мамой, получилась какой-то путаной и совсем не интересной. Мама то говорила, то замолкала, смотрела в одну точку и постоянно путала имена и поступки сказочных персонажей.

Чтобы Матвею не было страшно, мать оставила в комнате включенный ночник, она всегда так делала, а когда он засыпал, она заходила в комнату и нажимала на выключатель, гася свет.

Обычно Матвей не просыпался ночью, а тут вдруг его разбудил какой-то шум. Открыв глаза, мальчик повыше натянул одеяло. Было три часа ночи, а его ночник все продолжать гореть. Задаваясь вопросом, почему мама его не выключила, Матвей встал и босиком подошел к двери.

В коридоре, прежде чем толкнуть дверь в родительскую спальню, он негромко позвал мать. Ответом ему послужила тишина.

– Мама! – Матвей открыл дверь и вошел в комнату. – Мам, мне страшно, можно, я лягу с тобой?

Ни звука.

Матвей включил свет и обнаружил, что кровать пуста – мамы не было.

– Мама! – испугавшись, закричал ребенок.

Ему сделалось по-настоящему страшно, он не знал, что ему делать, куда идти и где искать маму. Ее не было ни в большой комнате, ни в кухне, ни в ванной и туалете.

Дрожа от страха, Матвей вышел на балкон: это было последнее место, где, по мнению ребенка, могла находиться мама. Он не успел сделать и двух шагов, оступился и упал. Бедро его пронзила острая боль – Матвей напоролся на торчавший из старого дивана металлический штырь.