Проклятый принц
Шрифт:
Мэррок замедлился и остановился перед впечатляющим зданием в четыре этажа, построенным из кирпича. Я прочла название над входом: Театр Сандерс.
Позади нас настигали драуги, бесшумно бредущие через сугробы.
От паники моё сердце бешено заколотилось.
— Мэррок! Нам надо двигаться дальше.
Он выпустил меня, и я соскользнула вниз по его огромному телу. Затем он ухватился за ступени пожарной лестницы, прикрученной болтами к стене театра. Со скрипом гнущегося металла он оторвал лестницу от здания. Прежде чем я успела
Прежде чем я успела спросить, каков план, он повернулся и убежал во тьму. По какой-то причине драуги не были заинтересованы в нём и устремились только ко мне. А я стояла над ними как их королева.
Я вскочила на ноги на замёрзшей платформе, глядя на немёртвую армию в ошмётках, высыпавшую на Гарвард-Ярд. Синеватые искривлённые тела драугов были всюду. Они двигались в тенях, не давая мне пространства, куда можно было бы бросить вергр-камень. Даже если бы я сумела куда-то его зашвырнуть, они бы окружили меня, пока я ждала перезарядки камня. Отсюда я не видела путей к отступлению.
Их слезящиеся глаза не отрывались от моего места. По моему телу пронеслась дрожь, пока я тщетно искала выход.
Ничего.
Какого Хельхейма Мэррок притащил меня сюда только для того, чтобы бросить посреди мертвяков?
Глава 12. Мэррок
Что, во имя богов, стало с Мидгардом, пока я был в тюрьме?
Я не ожидал, что всё будет так плохо. В Кэмбридже не осталось ни единой живой души, кроме Ночной Эльфийки. Лишь немёртвые обитали на улицах старинного города.
Я бежал по Пибоди-стрит и думал об её странных серебристых глазах. Я никогда не проводил время с её видом. Мне пока даже не представилось возможности узнать её имя… то есть, нацарапать вопрос палочкой на снегу.
И вот оно снова, то незнакомое, давно похороненное чувство. Страх. Он был подобен угольку, тлевшему чуть жарче — потребность вернуться к ней.
Но сначала надо забрать ключ от дома, и я не мог позволить Ночной Эльфийке увидеть, где я его спрятал.
Такова ложь, которую я говорил себе.
Правда же заключалась в том, что она нервировала меня на глубинном уровне, которого я не понимал, и мне хотелось убраться от неё подальше.
Когда её серебристые волосы задевали мою щёку, в моей груди трепетало крохотное пламя, словно сердце снова начинало биться. Словно я был живым. Только когда она говорила, мне хотелось, чтобы боги вновь восстали и заморозили всё на Земле, даруя мне тишину.
Тысячу лет я не слышал ничьей речи, кроме случайных слов охранников. Я привык к уединению, к моей каменной могиле в Цитадели. Мой мир состоял изо льда и камня. А теперь Урд связал меня с той, у которой есть вопросы и крики, и которая может легко сломаться.
Пара она мне или нет, я хотел оставить её и
Но у неё моя душа, и это пока что связывало меня с ней.
Я пригнул голову на бегу, и мои тёмные волосы развевались порывами метели. На Гарвард-сквер драуги оставили меня в покое. Они не интересовались такими, как я.
И вот оно снова — страх, подкравшийся ко мне как фантом. Будет ли она в порядке там, где я её оставил? В то время я посчитал, что всё будет нормально, но теперь невольно беспокоился.
В её теле моя душа. Если она погибнет, моя душа умрёт вместе с ней.
И ужасная правда заключалась в том, что если она узнает, кто я, она может сама того захотеть.
Что бы ни случилось далее, я не мог допустить, чтобы она узнала правду.
Добравшись до железных ворот Старого Кладбища, я перемахнул через забор с шипами. Снег толстым слоем покрывал самое старинное кладбище Кембриджа. Лишь верхушки надгробий торчали на поверхности, как чёрные изгибы в море белизны. Могилы были древними, ещё с тех времен, когда люди вешали ведьм. Я осмотрел камни, ища знакомое захоронение.
Я спрятал ключ среди костей Преподобного Бенджамина Уодсворта. Я не питал какой-то особой привязанности к бывшему президенту Гарварда; просто его могила была выполнена в виде гробницы, где плоская плита лежала поверх открытой полости — идеальное место, чтобы спрятать нечто, что должно оставаться скрытым.
Но осматривая кладбище, я не мог найти гробницу.
В последний раз я был среди этих камней почти тысячу лет назад. Неужели гробница исчезла?
Облака затянули луну настолько, что я едва мог видеть. У Ночной Эльфийки не возникло бы такой проблемы, верно? Её странные серебристые глаза могли без усилий пронизывать такую тьму.
Я подбежал к сугробу, но когда разгрёб его, обнаружил лишь опавшие ветки тиса. Ещё один нанос скрывал могилу Вашингтона Олстона, чтоб он в Хельхейм провалился.
Душераздирающий крик эхом отразился вдалеке. Я помедлил, прислушиваясь. Драуги подзывали друг друга своими ужасными голосами. Надо спешить.
Наконец, я нашёл старую могилу Преподобного, погребённую под сугробом в тени замёрзшего дуба. Одним взмахом руки я сгрёб снег с крышки. Я проигнорировал надпись и вместо этого содрал древнюю плиту. Среди замёрзшей кучки костей покоился железный ключ. Мой ключ.
Я выхватил его из могилы.
Вдали взвыл драуг, и страх снова пронзил меня до костей. С ней же всё будет хорошо, да? Насколько я видел, она быстрая и сообразительная, и у неё имелось какое-то заклинание, чтобы мгновенно перемещаться в пространстве.
Я помедлил, когда в голову пришла идея. Я быстро вернулся к могиле, хмуро посмотрев на скелет. После паузы я прихватил одну из бедренных костей Уодсворта.
Пока зимние ветра хлестали по мне, я побежал обратно к театру, где оставил Ночную Эльфийку.