Проклятый Пробуждать Силу Яростной Любви :: Том I
Шрифт:
– Понятно. – оборвала её Катерина.
Она агрессивно посмотрела обеим в глаза. И девочки тогда, потерянно и послушно, вдвоём отошли вглубь класса: более не оглядываясь ни в сторону Кати, ни в сторону Софы.
Катерина обращается теперь непосредственно к Софии:
– Ты меня загостить решила? – она зло бросила предъяву.
Софа вновь моментально ментально утомлена:
– Нет, я просто заебалась. Дай отдохнуть. Потом поговорим.
– Потом, блядь?!! Я всю ночь, нахуй, твоё потом ждала!! Ты чё, угораешь надо мной что ли?! Тебе
Все одноклассники в шоке, но напрямую смотреть никто не решается: разве только, что исподтишка.
– Ваще не весело... – Софа отвечает очень устало, но всё ещё спокойно.
Катя же не успокаивается. Продолжает едко и саркастично, но уже без крика:
– А чё нет-то? Посмейся, блядь! Как я ёбанной весточки от твоего высокоблагородия ждала! Хуй там чего я дождалась! Только всё проебала! И залупу эту домашнюю не написала! И пожрать не успела! И даже, блядь, нихуя не купила! Рада?! Довольна?! Смейся, хули ты!
Катерина свой спич закончила с вызовом. А София вдруг неожиданно подытожила:
– Ладно, я тебя поняла. Я в магаз. Домашку у кого-нибудь другого спроси.
Катерина резко усмирила свой тон:
– Ох ты, какое благородство! Тебе ж в падлу небось, да?
Но Софа просто отмахнулась от неё:
– Всё. Я пошла. Схожу покурить заодно.
– Быстро давай, туда и обратно.
Это у Кати вышло уже совсем примирительно, но как-то нервно. Маша же сочувственно предложила Софе:
– Я с тобой.
Катя среагировала на это очень зло:
– Тебе заняться нехуй? Домашку свою лучше вытаскивай. Тем более она же у нас – небрежно кивает в сторону Софы, – любит одна пошироёбиться.
София уже надевала свою куртку. Похлопала её по карманам, посмотрев при этом Катерине прямо в глаза. Та нахмурилась, но смолчала.
Софа без всяких эмоций быстро вышла из класса, оставив здесь сумку. А Катя холодно и мрачно уселась за машину парту. Сама Маша взволнованно поторопилась достать из своей сумки тетрадь. Положила тетрадь перед Катей.
Катерина же в это время рылась в своём, быстро опостылевшем ей, бауле. Остановилась. Резко встала:
– Нахуй, блядь! – раздражённо махнула рукой.
Екатерина чёрной тучей ушла к собственной парте, неаккуратно задевая других не большой так-то сумкой.
Ну а Лиза за всё это ужасающее её событие – начав прямо с катиного крика – перешла из сонного состояния в состояние шоковое. И долго стояла неподвижно, лишь водя иногда глазами. Мысли её метались с темы на тему.
А теперь вот, пока Катя уходила, Елизавета пальцем показала на тетрадь Марии. Но так и не спросила. Маша же растеряно смотрела на Катю, и не сразу заметила Лизу. А заметив: она удивлённо и активно утвердительно – закивала. Пожав немного плечами и чуть-чуть разведя руками.
Но Лиза и сама уже напряжённо посмотрела на Катю, громко бросившую сумку на парту. И только после того: как Катерина небрежно и грозно рухнула задницей на стул, – Елизавета опомнилась и аккуратно
Времени до звонка было ещё предостаточно. Ну а когда он всё же прозвенел, то протянулся тот звонок для всех четырёх девчонок – тягучей пропастью: сплошняком до следующего. Долгожданного. Однако также не внушавшего никакой надежды. Ни на что.
Но всё же: какая-никакая перемена. Школьный коридор быстро наполнился засидевшимися в холоде учениками, торопящимися теперь согреться – активным общим движением и задорным щебетом разнородных разговоров.
Маша и Лиза, обе тревожно задумчивые, идут мимо самых похожих и непохожих друг на друга одношкольников. Сингликов и стаек, старших и младших, собравшихся в одном месте и куда-то проносящихся.
Вот у очередного окна – стоит компания явно постарше, из нескольких весёлых сейчас: парней и девушек. Болтают. А одна из них старательно неприметно, исподтишка, смотрит на Марию и Елизавету, шагающих по коридору в полном безмолвии.
Как только обе они прошли, и даже уже отдалились, – наблюдавшая за ними тут же повернулась к своей компашке. Стараясь поскорее воспользоваться паузой в чьей-то речи, она кивнула в сторону тех двоих, Маши и Лизы, и затем намеренно негромко сказала:
– Мне девчонка из их класса написала, что веснушчатая у них теперь... – морщит лобик, вспоминает: – Лохушка на побегушках!
Она обрадовалась, что не забыла такое-то удачное прозвище. Да ещё и компания почти в полном составе громко рассмеялась. Доносчица теперь совсем довольная. Но одна девушка оказалась поглощена сомнением, о чём неуверенно сообщила:
– Серьёзно? Я думала...
Доносчица тут же защитила свою сплетню:
– Я те говорю. Её там главная у них прям при всех чмырила, прикинь!
– Я чё-то запуталась...
– А? – сплетница удивлена.
Сомневашка засомневалась уже и в себе, и попыталась уйти от развития темы:
– Да забей. Я с ними не общалась.
Это одобрила уже третья девушка:
– Ну и хорошо. Будешь с этой лохушкой общаться, сама такой же станешь.
Подключился к обсуждению и один из парней, он иронично поправил:
– Ты там не путай масти-то. Веснуха так-то лохушка на побегушках, ёпты!
И снова рассмеялись, и вновь громко, и опять почти все. Почти.
И так уж вышло, что в этой компании присутствует и Крепкий: тот самый – когда-то повздоривший с Чмырюном. А рядом с ним, подперевши спину запрятанной рукой – а руку морозненькой стеной: стоит удерживавший тогда Крепкого друг.
И до некоторых пор друг был увлечён лишь тем, что на экране смартфона, с помощью фронтальной камеры, рассматривал свою родинку на лице: недавно только начавшую расти. Парень даже и не знал – беспокоиться ли ему или же всё окей.
Но: как только он услышал слово "веснушчатая" – тогда сразу удивлённо посмотрел на разговаривающих. Услышал ещё и "лохушка" – заблокировал телефон и положил в карман. Напрягся. Повернулся к Крепкому.