Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди
Шрифт:
– Поступай, как знаешь, я тебе не указ. Только Чуба не забудь известить, – пожал плечами Княжич. Он, как и атаман, сразу понял – государева посланника обуревают те же чувства, что и Сашку Маленького, что его русская мятежная душа тоже захотела попытать свое воинское счастье.
ГЛАВА II.
ЕЛЕНА ПРЕКРАСНАЯ
«Потому что нельзя быть на свете красивой такой…»
(М. Андреев)
1
Расположенный
Стоя у раскрытого окна своей спальни, что находилась на верхнем этаже, хозяин наблюдал за происходящим внизу столпотворением. Мелкую шляхту да иноземных офицеров невысокого звания в дом пускать он не велел и потчевал их под открытым небом в обнесенном каменной оградой саду. Глядя на это скопище благородных голодранцев, среди которых были не только польские паны, но и легко узнаваемые по скуластым лицам и черным волосам мадьяры, высокие, неповоротливые, как пивные бочки, немецкие рейтары и разряженные в красные шаровары бритоголовые, чубатые малороссы, князь еле сдерживал закипающее в нем бешенство.
– Весь двор, скоты, позагадят. Нет, у царя Ивана всетаки есть, чему поучиться, уж он умеет подданных в железном кулаке держать, а у нас державой шляхта пьяная правит. Дожили, что эти недоумки на своем скотном дворе, который у них сеймом прозывается, мадьяра выбрали в короли. Нашли себе под стать повелителя, – тяжело вздохнув, подумал Казимир. Со своеволием рыцарства приходилось мириться, и не только мириться, но и задабривать его дармовой жратвой да выпивкой. Польша не Русь, здесь не сын становится наследником правителя, монарха избирает наглая, заносчивая шляхта. В них, дворянах-воинах, вся сила Речи Посполитой. И ничего теперь уж не поделать с тем, что не его, родовитого польского князя, и даже не литвина Радзивилла, а удачливого венгра-воеводу возжелали они видеть своим повелителем.
– Да и черт с вами, – выругался вслух Вишневецкий.
– Чем, в конце концов, король Стефан от тех же немцев-наемников отличается? Да ничем. Пускай своим талантом воинским послужит Речи Посполитой. Пусть поставит на колени Московию, а там видно будет. Королиизбранники у нас подолгу на престоле не сидят, французский принц, вон, быстро сбежал, глядишь, и этот не задержится, – попытался успокоить себя князь.
Вошедший в спальню дворецкий пан Мечислав прервал размышления Вишневецкого.
– Ваша милость, указанные особы препровождены в каминный зал.
Казимир аж вздрогнул, слишком уж неслышно вошел его наперсник. Поманив слугу рукой, следуй, мол, за мной, он направился к гостям. Нет, не только чтоб задобрить шляхту, устроил князь это пиршество. Помимо простых рыцарей, им были приглашены все воеводы войска польского и те откликнулись на призыв. Стало быть, не во дворце мадьяра-короля, а здесь, в доме-замке Вишневецкого состоится воинский совет, на котором и решится судьба Московии.
Шествуя в каминный зал,
– То пани Елена, жена Воловича, – с похотливою улыбкой сообщил вездесущий дворецкий.
При упоминании Мечиславом имени канцлера Литвы, Вишневецкий остановился. Стараясь скрыть свое волнение, он равнодушно спросил:
– Значит, князь Станислав здесь, не пренебрег моим приглашением?
– Заявился, литвин проклятый, вместе с остальными в каминном зале дожидается. А жена его, – глаза дворецкого снова полыхнули похотливым блеском, – своей красой да пением всех гостей уже с ума свела.
О чем-то вспомнив, Казимир нахмурился и угрожающе изрек:
– Чего ты мелешь, какая жена, ведь пани Анна скоро год, как умерла?
Лицо княжеского прихвостня враз утратило столь свойственную ему блудливость. Опасаясь гнева повелителя, он смиренно сообщил:
– Новая жена, пани Елена, дочь полковника Озорчука. Однако, заметив искреннее изумленье господина, Мечислав тут же осмелел и добавил:
– А разве вашей милости про то неведомо? Вот уж месяц, как Волович вновь женился, недолго по своей любимой Анне горевал. Там вообще какая-то темная история приключилась. Люди сказывали, будто бы Станислав поначалу Елену эту чуть не силой взял, а затем уж обвенчался. То ли шибко по нраву пришлась, то ли отца ее забоялся, о большом Яне-то, надеюсь, слышал князь.
Казимеж утвердительно кивнул, имя литовского полковника, прославившегося на всю Речь Посполитую в войнах с турками, ему было хорошо известно. Окончательно утратив робость, дворецкий с явной завистью сказал:
– Хотя, по правде говоря, винить Воловича в чем-либо трудно. Я, грешный, как на княгиню глянул, аж сердце защемило. Уж сколько в нашем доме красавиц побывало, но с нею ни одна не сравнится. Так что князя Станислава можно понять. С такой богиней и жену умершую забудешь и в костел венчаться побежишь.
Злобно ухмыльнувшись, Вишневецкий вдарил верного слугу по толстой харе, не сильно, больше для острастки.
– Смотри у меня, фавн сластолюбивый, о делах не забывай, за Воловичем беспрестанно приглядывай. Шибко важный разговор у меня с ним предстоит и неизвестно, чем все кончится. Сам же мне докладывал, что его люди помешали гонца из Рима перехватить. Не дай бог, чтоб папская грамота у Станислава оказалась. Он, литвин твердолобый, королю ее может передать, тот же непременно внемлет наущенью Папы и отменит поход на Русь. А это так некстати, войну с Московией скорей надо кончать. Пусть шляхта кровь дурную на стены русских крепостей прольет, глядишь, норову поубавится. Вот тогда придет мне время на престол взойти, да не только польский, но и русский.
– Давно пора, сколько можно иноземцев над собой терпеть, – залебезил дворецкий.
– Ладно, ступай к гостям, – приказал Казимеж, но тут же неожиданно спросил:
– От Иосифа какие вести есть?
Застигнутый врасплох Мечислав побледнел, однако, зная строгий нрав хозяина, лгать не посмел и тяжело вздохнув, ответил:
– Вести есть, да очень невеселые. Пустыми хлопотами старания монаха нашего оказались. Теперь уже доподлинно известно, донские казаки поддержали царя Ивана, целый полк в тысячу бойцов ему на помощь послали.