Проклятый. Отдай свою душу!
Шрифт:
«Наверное, зеркало высматривает», – ухмыльнулся Иван, довольный своей сообразительности, что из ванны зеркало перепрятал в комнату, а коридорное – завесил куртками.
Поставил чайник на плиту, газовую. Свисток у чайника давно отвалился, и кипение определялось «на глазок» по количеству пара из носика и уровню шума.
– Чай? Кофе? С сахаром? С лимоном? С молоком?
– Чай. Со льдом, – всё же смогла удивить его гостья.
– Льда не держим, – пожал плечами Иван. – Если только со стенок морозильника наскрести… Но я бы
– Тогда с ликёром.
– Чего нет, того нет. Но я могу предложить бутылочку неплохого игристого вина… – осмелился рискнуть Иван и многозначительно замолчал, ожидая реакции девушки.
– Не откажусь, – благосклонно кивнула она.
«Пьющая женщина – самая последняя тварь на божьем свете! – говаривала бабушка Вани, ярая трезвенница и очень набожная женщина. – Каждая девушка – это будущая мать! Женщина рожать должна и воспитывать детей, а не грешить и бежать от жизни за зелёным змием!»
Правда, Иван не согласен был с уже почившей бабушкой в части «рожать, а не грешить», ибо не мог себе представить первое без второго.
– Окей, сначала горячего чая, а затем принесу обещанное, – благосклонно согласился парень. – И как же мне называть мою гостью?
– Эбигейл, – наконец соблаговолила представиться та. – Чай чёрный, без сахара, не очень горячий.
– Какое необычное имя!.. У нас только в пакетиках, устроит?
Эбигейл лишь кивнула. Для такой экстравагантной гостьи, от которой, к слову говоря, зависела судьба Ивана, следовало постараться.
– Меня Иваном зовут, – представился он.
Снова молчаливый кивок.
«Чашечки для кофе сгодились бы, а вот для чая… Возьму-ка я кружки. Свою с триколором, и бабушкину с чёрным котом, что с белыми грудкой и лапками. Вот она и пригодится! Не зря её дед хранил все эти годы после смерти бабушки».
Пакетик, кипяток, комнатная водица из графина… Ей, а потом и себе налил чая Иван:
– Печенье, конфеты? – предложил он.
Эбигейл хотела отказаться, но задумалась и потом выдала:
– Тащи всё!
Ваня удивился, брови непроизвольно поползли вверх, но он больше ничем постарался не выдать себя.
– Будет сделано! – отчеканил парень, и вот на столе перед гостьей появились шоколадка, зефир и ещё несколько видов печенья.
– А «шампунь»? – недовольно поинтересовалась Эбигейл.
Ваня посмотрел на её растрёпанные и всё ещё немного влажные рыжие волосы и быстро отвёл взгляд – не надо напоминать ей об этом, а то вдруг опять обидится.
– Сначала выпей горячего, потом – горячительного, – мягко, но настойчиво повторил сказанное ранее Иван, а сам подумал: «Ещё не хватало, чтобы её «развезло» натощак! А то она опять чего-нибудь проклятущего выкинет».
Девушка недовольно засопела, садясь на стул, но поднесла кружку к губам и осторожно отпила из неё. Видимо, осталась довольной и принялась за сладкое. Парень же к сладкому не притронулся, только неторопливо потягивал чай, поглядывая
– Секундочку, – Иван отчего-то непроизвольно сначала поклонился, а только потом отправился в коридор. К бару за бутылкой.
– Покажи! – потребовала Эбигейл, когда он вернулся обратно на кухню.
Ваня протянул ей бутылку. Гостья взяла вино и стала что-то внимательно вычитывать на этикетке.
– Фи! Не из Шампани! – сморщила она носик.
– Чем богаты, тем и рады, – Иван, едва сдержался, чтобы не улыбнуться, уж больно смешной показалась недовольная Эбигейл, – Говорят, хорошее. Но если тебя не устраивает, могу убрать обратно…
– Нет! Наливай! – всполошилась гостья. – И на «ты» мы вовсе не переходили! Так что, попрошу не фривольничать!
«Надо же, а мне показалось, что уже перешли», – подумал Иван, но вслух не стал произносить – уж больно привередливой оказалась эта девушка.
Тут же на столе оказался бокал, который Ваня наполнил почти полностью, откупорив игристое.
– И себе! – потребовала Эбигейл. – Не хочу пить в одиночку, – тогда чувствую себя пьяницей.
Ваня пожал плечами, достал ещё один бокал и только начал наполнять его, как гостья подала голос:
– Стоп! Себе много не наливай! Чуть-чуть, на донышко!
Эбигейл отхлебнула глоток вина и, смакуя, перекатывала его во рту.
– Итак, Эбигейл, это Вы прокляли меня? – Иван решил, что теперь-то уж можно перейти и к делу.
– Действительно, неплохое, – оценила гостья и промурлыкала. – Каково тебе было столкнуться с тёмной стороной этого мира, с силами Тьмы? Приятного мало, не так ли?
– Не так. Значит, всё-таки ты, – поморщился Ваня.
– Вы! – выплюнула сквозь зубы гостья и залпом осушила весь бокал, а затем со стуком требовательно поставила его на стол. – Ещё!
Ваня налил снова:
– Покорнейше прошу прощения за то, что бездумно посмел оскорбить Вас!
Эбигейл улыбнулась, покручивая бокал в руках, следя за рождающимися на дне пузырьками. Всплывая, они быстро проживали свой жизненный цикл, в конце которого умирали, лопаясь на поверхности:
– О! Моё прощение непросто заслужить… И, к слову говоря, очень, очень немногие оставались в живых через полдня, когда я приходила к ним в гости.
«Что она имела в виду? – пронеслась тревожная, предательская мыслишка в голове проклятого. – Не доживали до её прихода, или не переживали его?»
Возможно, гостья ожидала, что парень сразу же падёт ниц перед ней со слезами на глазах, начнёт умолять простить его, заклинать, мол всё сделает, что только она прикажет. Но…
– Может, в «подкидного»? – вместо этого предложил он. – Побеждаю я – прощаете и расколдовываете. Проигрываю – будем считать это скромное ночное застолье компенсацией за мой длинный язык! Ну, могу ещё в щёчку поцеловать, – по обоюдному согласию.