Прокурор по вызову
Шрифт:
– Дальше?
– Дальше, несколько сложнее. Совершенно очевидно, что видеозапись сделал Жадько, причем не по собственной инициативе, а по заданию своего хозяина, с которым Замятин вместе развлекался. Я подумал: не мог Замятин водить дружбу с кем-то из шмидтовских дружков, это должен быть человек более крупного калибра. Значит, он, в свою очередь, не может быть закадычным приятелем Шмидта и пользоваться по старой дружбе услугами его быков. Выходит, Шмидт действительно на него шестерит. Вопрос: как все это доказать? Замятин-то наверняка понимает, чьих это рук дело, но отомстить не хочет – боится. Или надеется на чью-то поддержку, черт его разберет! Насчет расклада
– Все сказал? – спросил Турецкий, методично прихлебывая кофе.
– Все.
– Пей – остынет. И слушай меня. Ты, Эдик, как я погляжу, метишь прямо на место Грязнова? Или сразу в министры внутренних дел?
– А по-вашему, я должен до пенсии в операх ходить?! – Позняк скорчил презрительную мину.
– Если будешь пыжиться и стараться прыгнуть выше головы, до пенсии не дослужишь. – Турецкий одни махом проглотил полчашки. – Ты сам только что сказал, кто ты для Замятина. Микроб, вредное насекомое. Ужалить можешь, если изловчишься и найдешь слабое место. А припереть к стенке и склонить к сотрудничеству ты даже бабульку не смог, которая у Жадько пыль с кактусов стирает.
– И что мы делать теперь будем? – с вызовом спросил Позняк. – Наложим полные штаны и станем нюхать да помалкивать?
– Вовсе нет. Все как обычно: доложим о результатах по инстанции и будем работать дальше. Ты, Эдик, занимаешься китайцем, ты, Вова, дожимаешь проституток. Я работаю с Жадько. Это предварительный план, если не поступит ценных руководящих указаний. Все, идите пока отсыпайтесь.
Турецкий. 9 апреля. 12.00
Информацию, добытую Ильиным и Позняком, Турецкий пересказывал Меркулову целых полтора часа. Виной всему телефоны, Меркулов в определенный момент устал поднимать трубку и включил режим селектора. Иногда полезно писать подробные рапорты, тысячу и один раз успел подумать Турецкий, пока он добрался до некоторых соображений по делу Замятина.
– Что-то ты бледный какой-то, – сказал Меркулов, прикрывая микрофон рукой.
Турецкий театрально закатил глаза, вывалил язык и красноречиво указал на телефон.
– Давай выйдем в коридор, а то сейчас тебя стошнит прямо на мой стол.
Они удобно устроились на подоконнике, и, если бы все проходящие не здоровались с Меркуловым, обстановку можно было бы назвать деловой.
– Я думаю, что Жадько и его команда будут идти в отказ до конца. – Турецкий нашарил у себя за спиной банку из-под кофе, приспособленную под общественную пепельницу и, пользуясь случаем, закурил. В кабинете Меркулова все форточки были закрыты: он был простужен, а кондиционер с зимы не расчехлен, поэтому Турецкий курить постеснялся. – Можно их продержать положенные трое суток и выпустить, а можно промурыжить еще недели две. Но толку – ты сам понимаешь. Если хоть один из них заговорит, он не жилец, и они все это прекрасно знают. По крайней мере, если не будут приняты особые меры. Но я что-то не вижу, чтобы кто-то здорово суетился.
– А эксперты?
– А что «эксперты»?! Они выполнили свою работу. Защита свидетелей предполагается? Черта с два.
– Прости, что перебиваю, но давай покороче, – озабоченно сказал Меркулов, – цигель
– Если покороче, Замятин говорил, пусть следствие разберется, кто там на пленке? Говорил. Следствие разобралось. Я думаю нужно вызвать его и допросить как свидетеля, который организовал съемку, с кем он в «Ирбисе» отдыхал. А потом допросить этого нехорошего дядю и предъявить обвинение в изготовлении порнографии. И все, дело можно передавать в суд.
– Все правильно. Но Замятин, получив повестку за твоей или моей подписью, выкинет ее в мусорное ведро. А новый и. о. ее не подпишет, пока не получит указания из Кремля. А Кремль такого указания не даст, пока там не созреет мнение. Поэтому забудь пока о допросе Замятина и ищи проституток и китайца. Если ты их вовремя найдешь, может, это на что-то и повлияет. Даже скорее всего повлияет. Содержание большой политики уяснил?
– В пределах моего малого разумения, – проворчал Турецкий. – А что за новость?
– Раскрываю государственную тайну. На последнем заседании замятинской комиссии представитель пресс-службы президента зачитал разгромную аналитическую записку по деятельности Генпрокуратуры в целом и по расследованию дела Замятина в частности. Так, старший следователь по особо важным делам Турецкий А. Б. – знаешь такого? – будучи не в состоянии справиться с возложенными на него обязанностями, пытался путем угроз склонить следователя прокуратуры Москвы Соколова к фабрикации документов и даче ложных показаний. И резолюция президента, цитирую: «Таких мудаков гнать из органов прокуратуры коленом под жопу». Догадываешься, откуда ветер дует?
– Замятины приходят и уходят, – сказал Турецкий, выдержав эффектную паузу, – а висяки остаются. Старые дела у меня никто не забирал. Соколов занимался трупом, который связан с Минтопэнерго, которое, как я тебе уже объяснял, может быть связано и с Замятиным. Кстати, постановление на этот счет ты сам же мне вчера и подписал.
– Ну-ну… – покачал головой Меркулов.
Инара. Сентябрь 1971
– Стойте!
– Ну что еще?! – недовольно воскликнул Замятин. – Не можешь одна с трупом посидеть?
– Нельзя вот так просто пойти и сдаться. – Инара была в отчаянии. Даже не от смерти Сергея. С этой потерей она уже успела свыкнуться. Но сейчас она рисковала потерять всех троих и, может быть, даже пойти соучастницей. – Что вы скажете в милиции?
– Мы же вроде договорились? – Мурад прислонился к дереву и закурил. Которую уже за последний час: десятую, пятнадцатую?
– О чем вы договорились? Мурад! Ты же не хочешь сесть на десять лет? Володя! Подумай, на что ты его толкаешь?
– Какие десять? Какие десять??? – возмутился Замятин. – За превышение пределов необходимой обороны до двух лет.
– Да?! Две ножевые раны у Сергея, а у Мурада ни одной царапины, кто поверит, что это самооборона?
– Не поверят, – мрачно согласился Мурад.
– Значит… – запнулся было Замятин, но быстро нашелся: – Значит, случайное убийство по неосторожности, неумышленное, без отягчающих обстоятельств… Тоже немного дадут.
– Сколько?
– Ну пять… плюс-минус два.
– С двумя ранами и в случайное не поверят! – Инара готова была удушить его собственными руками. Если бы только это чему-нибудь помогло. Слизняк! Мог бы, должен был бы взять все на себя. Ведь сам во всем виноват, сам заварил эту кашу, сам первый ударил. И кроме того, просто за то, что он такой правильный, активист и общественник, ему скостили бы срок как минимум вдвое, может быть, вообще отделался бы условным.