Прокурор по вызову
Шрифт:
– А может, спрячем тело? – Замятин, кажется, готов был разрыдаться. – Скажем, не было его с нами. Не знаем, не видели.
– Идиот! – крикнула Инара. – А таксист? А следы крови? Выстрел тоже мог кто-то слышать. И потом, где ты его спрячешь? Закопаешь? Или понесем до реки и утопим? Его будут искать. Родные, милиция. Милиция будет искать старательно, потому что он был одним из них и мог оказаться жертвой настоящих бандитов. И они его все-таки найдут, а когда найдут, станут искать нож, и кто-нибудь вспомнит о твоем, ты же его всегда с собой таскаешь. Что ты им скажешь? Потерял? Не поверят. И ты сядешь уже не на два и даже не на десять
– Перестань! Замолчи!!! – Он был жалок, сел на землю обхватил голову руками, заткнул уши. – Замолчи!
Мурад слил остатки портвейна в стакан и протянул Замятину:
– Давай, Вовчик, взбодрись. Нам сейчас твоя голова нужна чистой и светлой. Ты же у нас правовед и знаток процессуальных законов, ты должен все придумать.
Замятин жадно высосал вино, взял сигарету, но прикурить не смог – руки дрожали, и спички ломались одна за другой.
– Я, кажется, знаю, – воскликнул Мурад. – Значит, так: Серега напился и полез на Вовчика с кулаками, из ревности понятное дело. Потом ему показалось мало кулаков, он достал пистолет, тут я пырнул его в спину. Он развернулся, пальнул в меня, но чудом не попал, и я добил его ножом в грудь.
– Не пойдет. – Замятин взял наконец себя в руки. Появилась способность думать. – Ранение в спину было смертельным, и это определит любая экспертиза. После него он уже не мог поворачиваться, стрелять и ждать, пока ты его добьешь.
– Тогда давай так: он напился, полез на меня с пистолетом, выстрелил, но не попал, я метнул в него нож, у него упал пистолет, и нож тоже выпал, он наклонился, чтобы поднять пистолет. Тогда я понял, что он меня убьет, подобрал нож и вонзил ему в спину. Ага?
– И так не годится. По ране можно определить метали нож, или кололи им, или резали. Там угол входа, всякие пояски обтирания…
– И Володя не вписывается со своими синяками, – добавила Инара.
– Еще очень важно, кто где стоял и кто что делал. Если мы с тобой, например, стояли рядом, можно объяснить, как ты, защищая меня, ударил его в грудь, а если он оказался между нами, то понятно, почему ты бил его в спину. Нужно придумать и заучить схему наших передвижений.
– А синяк от твоего ботинка у Сереги на лбу будет виден? – спросил Мурад.
– Будет, – кивнул Замятин, – и это тоже надо учесть.
Он потер виски и теперь уже уверенно закурил.
– Значит, слушай, Мурад, и запоминай. Инару любил ты, а она тебя. – Мурад хотел было возразить, но Замятин жестом его остановил: – Иначе у нас ничего не получится. Итак, отношения были у вас, а Серега ужасно ревновал. Он напился, начал скандалить, потом полез в драку. Вы примерно равны по силам, поэтому он, видя, что явного перевеса у него нет (а побить тебя он очень хотел), в бешенстве схватился за пистолет. Ты, понимая, что он выстрелит… или даже лучше после неудачного выстрела кинулся на него с ножом и ранил в грудь. Но ранение было поверхностным, и нож выпал. Он ударил тебя пистолетом по голове, ты упал. Но ему было мало, он собирался тебя добить, в смысле в тебя еще раз выстрелить. Но я повис у него на плечах. Он повернулся и начал методично меня избивать. Исхитрившись, я саданул его ногой в лицо, он от этого окончательно обезумел и застрелил бы меня, но тут ты ударил его ножом в спину.
– Ты красиво выглядишь, – хмыкнул Мурад. – Друг, спасая жизнь друга, рисковал своей не задумываясь.
– Зато
– А на самом деле полный?
– Ну, Мурад, не надо придираться к словам. Пожалуйста. Я нервничаю, ты нервничаешь, мы все на пределе. Если в целом ты согласен, давай обсосем детали.
– Ну давай обсосем.
– Нож мой, но им открывали консервы, поэтому он просто лежал на земле, и ты за него схватился как за первое попавшееся орудие защиты. Была бы под рукой палка или лопата, схватился бы за палку или лопату. Но по случайности под рукой оказался нож. Алкоголя в крови у Сереги много, табельное оружие он потащил на природу непонятно зачем – это работает против него. Теперь нужно придумать и заучить его оскорбления в твой адрес и в адрес Инары, нас будут допрашивать отдельно, и мы должны говорить одно и то же.
– Да ладно, – почему-то смутился Мурад, – ну оскорбления и оскорбления. И так понятно.
– Не понятно, – настаивал Замятин. – Оскорбления должны быть такие, чтобы было ясно сразу: смолчать в ответ на такое нормальный человек не может. Серега был мент, значит, об иронии и тонких намеках нужно забыть.
– Ну матерился он.
– Как именно?
– Как все.
– Слова, выражения, конкретно, – потребовал Замятин.
– Сам придумывай.
– Хорошо. Инара, можешь закрыть уши, если хочешь, конечно. – Он снова чувствовал себя на коне. Лидер, вожак молодежи, умелый организатор культурно-массового мероприятия. – Думаю, он назвал тебя пидором. Или лучше гондоном. Нет, все-таки пидором. И поскольку ты у нас осетин, пусть будет узкоглазый пидор или черножопый. С Инары хватит бляди…
Он как будто издевался. Вкладывал в уста Сергея слова, которые тот никогда бы не решился произнести. Мурад готов был взорваться в любую секунду, и, возможно, случилась бы еще одна драка и еще один труп. Но Замятин, уловив настроение, тут же исправился:
– А меня он как раз обозвал гондоном, причем комсомолистским и долбоебом. Теперь занимаем свои места и пройдем все шаг за шагом несколько раз, чтобы хорошенько запомнить.
Они топтались вокруг тела Сергея, воспроизводя придуманные удары, падения и прыжки, пока наконец не заучили все наизусть.
– А я что в это время делала? – спросила Инара. – Сидела и смотрела, как вы друг друга калечите?
– Ну в принципе так оно и было, – ехидно заметил Замятин. – Но ментам лучше сказать, что Серега тебе первой начал угрожать и даже дал пощечину или ты ему и ты, короче, убежала в лес. Хотела позвать на помощь, а вокруг темно, страшно, ты вернулась, а уже все. Поздно.
– А когда он меня пистолетом по голове ударил, что даже ссадины не осталось? – поинтересовался Мурад.
– Должна была остаться, нужно тебя ударить.
– Ну так ударь.
– Я не могу. – Замятин покосился на пистолет, лежавший около тела Сергея, и отступил на шаг назад. – Я не могу ударить человека…
– А Серега, значит, был не человек? – возмутился Мурад. – Его ты мог ударить?!
Замятин опять мгновенно скис и сник:
– Нет, пусть лучше Инара! Она все равно ни черта не делает. Пусть она.
– Сволочь! – Мурад схватил его за грудки и слегка приподнял. – Я тебе твою схему сейчас в задницу засуну! Вместе лес пилить поедем. Будешь там комсоргом колонии и первым петухом в бараке. Хочешь? – Он отшвырнул Замятина и, развернувшись, пошагал прочь. – Ариведерчи.