Прокурор
Шрифт:
Самсонов еще некоторое время говорил о том, какое значение имеет продукция завода для страны. Когда, по мнению прокурора, он выложился, Захар Петрович сказал:
– Я все понимаю...
– Очень хорошо, - довольно произнес Самсонов.
– Тогда вы тем более должны знать, что отдельные недочеты, упущения...
– Позвольте, Глеб Артемьевич, - уже строго сказал Измайлов.
– Давайте остановимся на этих самых недочетах и упущениях. Конкретно. Согласны?
Самсонов пожал плечами.
– Беда в том, что они не отдельные, - покачал головой прокурор.
Самсонов нахмурился.
– Почему, на каком основании завод часто работает в выходные дни? задал вопрос Измайлов.
– Ну, один-два цеха, во-первых. А во-вторых, это бывает в крайних случаях, особых, я бы сказал, - возразил директор завода.
– Хорошо, я приведу вам факты.
– Захар Петрович перелистал материалы проверки, проведенной Ракитовой.
– В прошлом месяце, в июне, завод работал каждую субботу, а тридцатого - и в воскресенье. Ольга Павловна побывала в этот день у вас на заводе лично и убедилась - трудились все производственные цеха...
Самсонов хотел что-то сказать, но Измайлов не дал:
– Вы должны вести учет сверхурочным работам, выполненным каждым рабочим. Такой учет у вас не ведется. Да, да, Глеб Артемьевич, не ведется. А это нарушение статьи пятьдесят шестой Кодекса законов о труде!
– Сразу видно, что вы не производственник, - усмехнулся директор завода.
– Даю голову на отрез, что не назовете мне ни одного предприятия, где бы постоянно не возникала потребность в сверхурочных работах...
– Назову. Мебельный комбинат - раз. Кирпичный завод - два. Если хотите, продолжу. А ведь у них тоже план. И, кстати, тоже вносят свой вклад в Продовольственную программу. Не нарушая закона.
– Значит, вы считаете, что в выходные дни завод никогда, ни при каких обстоятельствах не имеет права работать?
– Имеет. Но для этого надо иметь веское основание, предусмотренное законом. А у вас его не было.
– Для меня основание - государственный план!
– План завод обязан выполнять в установленное рабочее время - сорок один час в неделю.
– А когда мы простаиваем из-за смежников? Вы это не принимаете в расчет?
– Для этого существуют ваш главк, министерство и другие организации. Они должны заботиться о четкой согласованности поставок. В конце концов, есть Госарбитраж. И через него можно взыскать с нерадивых поставщиков...
Самсонов рассмеялся.
– Да если я буду рассылать запросы, названивать, жаловаться да судиться, то работать будет некогда... Производство - штука сложная, и такие сбои, увы, пока не изжиты... Поймите, план нужен не мне. Если хотите знать, зорянский завод своих потребителей не подводит... Конечно, если придираться да цепляться, можно такую платформу подвести - хоть завтра Самсонова на голгофу...
– Я не собираюсь цепляться, Глеб Артемьевич, - ответил Измайлов.
– Но разобраться, что творится у вас, обязан...
Затем прокурор остановился и на других нарушениях, обнаруженных в ходе проверки. А в заключение попросил
– А может, мы представим вам общую объяснительную записку? предложил Самсонов.
– Нет, Глеб Артемьевич, не общую, а каждый отдельно. И прошу это сделать через два дня.
– Не успеем.
– Ладно, через четыре, - согласился Измайлов. И повторил: - Четыре! Это окончательный срок.
Заверив прокурора, что все отмеченные недостатки будут исправлены, Самсонов ушел.
Завершив самые необходимые дела, Измайлов отправился домой: Межерицкий самым категорическим образом настаивал на щадящем режиме работы. И все же Захар Петрович заглянул по пути в больницу. Май уже пришел в сознание, но завотделением просил не беспокоить его без экстренной необходимости. Таковой у прокурора не было. Он передал ему фрукты, две газетных вырезки с копилками курьезов и записку, после чего направился домой.
Галина находилась у Межерицких, и Захар Петрович заглянул к ним. Борис Матвеевич потащил Измайловых на кухню - излюбленное место, где они частенько болтали с Захаром Петровичем, и напоил отваром шиповника, холодным, прямо из холодильника.
Речь зашла о том, как идут дела со строительством садового домика.
– Идут, - не очень весело откликнулся Межерицкий.
– У меня еще одна забота - квартиру надо привести в порядок к зиме. Нет, как строят, а? Борис Матвеевич встал, попробовал закрыть дверь.
– Полюбуйтесь! Двери не закрываются, окна не открываются. В спальне плинтуса отошли, в столовой обои... Ведь нарочно захочешь так напортачить - не получится... Зато отрапортовали на две недели раньше срока.
Захар Петрович почему-то вспомнил, как Самсонов предлагал ему прислать рабочих в случае обнаружения каких-либо недоделок. Но в их квартире, кажется, все было в порядке.
– Ничего, Боря, ты набил руку на садовом участке, - попыталась успокоить Межерицкого Галина.
– Наведешь такой марафет...
– Прости, Галя, - разозлился Борис Матвеевич, - но почему это должен делать я? Представь, к врачу поступил больной. Врач его выписывает через положенное время и говорит родственникам: основную хворь я вылечил, а уж там бронхитик, почки, желудочные колики и другие-прочие болячки подлечите сами...
Галина улыбнулась.
– А ведь я не шучу, - серьезно продолжал Межерицкий.
– Тут до черта дел!
– обвел он рукой вокруг.
– Три месяца живем, а все сыпется, отклеивается, перекашивается. А виновные где? Не найдешь! Да еще, я уверен, за этакую срамоту кто-то премию получил. За перевыполнение, экономию и так далее. А теперь я должен тратить свое время, деньги и нервы, чтобы в новенькой квартире сделать ремонт! И не делать нельзя. Просто невозможно жить. Зимой и вовсе будет худо, попомните мои слова. Видели, как заделаны наружные швы?
– Он вздохнул, помолчал и махнул рукой: - Впрочем, что вам толковать. Сытый, как говорится, голодного...