Пролог. Смерти вопреки

Андреев Николай

Соответствующими навыками преступники не обладали, и конструкция получалась кривой и ненадежной. Волков с ужасом поглядывал на покосившиеся и прогнувшиеся балки. От громкого звука и постоянной вибрации потолок покрылся сплошной сеткой трещин. Обвал мог произойти в любой момент.

Однако заключенные старались об этом не думать. Если они не дадут определенное количество угля, Вилбейл урежет пищевой паек. И тогда начнется цепная реакция. Слабые, голодные каторжники обречены на вымирание. На ремонт и замену старых и поврежденных опор у осужденных нет времени.

Ровно

через семь часов в шахте завыла сирена. Подросток только-только пригнал вагонетку в забой и теперь испуганно озирался по сторонам. Неужели авария? Куда бежать? Где прятаться? Юноша совершенно растерялся. В отличие от пленника, преступники вели себя абсолютно спокойно. Заключенные дружно положили орудия труда и двинулись к питьевому баку. В тоннеле воцарилась удивительная тишина.

– Не дергайся, – проговорил крепкий мужчина лет тридцати, хлопнув Андрея по спине. – Данный сигнал означает сорокаминутный перерыв. Люди должны попить воды и отдохнуть.

– Слава богу, – облегченно выдохнул землянин. – А то я уже хотел спасаться…

– Бесполезно, – горько улыбнулся каторжник. – Человек не в состоянии отреагировать на обрушение. Да и тоннели достаточно узкие. Единственный шанс уцелеть – укрыться под перевернутой вагонеткой.

– Нереально, – возразил Волков. – Она потянет килограммов на двести. Мне не справиться. Кроме того, возникнет проблема с воздухом. Ведь когда еще человека откопают… Лучше сразу умереть.

– Спорное утверждение, – заметил осужденный. – Бороться за жизнь надо до конца.

– Не люблю пафосные речи, – вымолвил подросток. – В них слишком много лжи.

– Пожалуй, – согласился мужчина. – А в качестве информации запомни – самая страшная ситуация произойдет тогда, когда завоют роботы. Немедленно все бросай и беги в лагерь.

– Почему? – спросил юноша. – Что может быть хуже обвала?

– Взрыв метана, – произнес преступник. – Иногда в толще угля попадается газовый конденсат. Он просачивается в забой и распространяется по коридорам. Малейшая искра и мир превращается в сущий ад. Огненная волна сметает препятствия и уничтожает тоннели. Раньше люди брали с собой в шахту маниров. Маленькие, безобидные зверьки, почуяв опасность, начинали визжать и прыгать. Теперь техника заменяет животных. Внутри роботов стоят специальные датчики.

Заключенный налил в стакан мутную теплую жидкость и залпом его осушил.

– Кстати, забыл представиться, – сказал мужчина, протягивая Андрею пустую емкость. – Майк Честенс. Служащий корзанской транспортной компании. Сюда попал полтора года назад.

– Значит, ты – не каторжник?

– Нет, – Майк отрицательно покачал головой. – Я такой же невольник. Во время схватки с пиратами получил серьезное ранение. Почему меня не добили – загадка. Видимо, добыча не удовлетворила мерзавцев. Затем система Сириуса, Маора, аукцион. Грейсон купил умирающего раба почти даром. Месяца два провалялся в лазарете. Чудом выкарабкался с того света. С тех пор добываю уголь.

– Печальная, но довольно типичная история, – вымолвил Волков. – В графстве много пленников-корзанцев.

– А ты откуда родом? – поинтересовался

Честенс. – С Тесты? Или с Окры?

– Если честно, затрудняюсь ответить, – произнес юноша. – Мой отец был ученым и путешествовал по различным планетам. Мать умерла рано. Мы месяцами жили на космических кораблях, станциях, базах. Однажды челнок перехватили разбойники. Я оказался в лагере невольников на Алане. Целыми днями рыли каналы в каменистой почве. Надзиратели непрерывно били рабов электрическими хлыстами. В конце концов, не выдержал и совершил побег. Подвернулся удобный случай. Увы, поймали…

– И в качестве наказания отправили на Маору? – уточнил Майк.

– Все гораздо сложнее, – сказал подросток. – Охранники принялись издеваться. Ублюдкам доставляло удовольствие мучить меня. Я выхватил у одного негодяя из кобуры бластер и застрелил четырех человек. Пытался улететь на боте, но не справился с управлением и врезался в дерево. Хозяин приказал распять взбунтовавшегося пленника на столбе. Провисел часов десять. Тут и появился Грейсон.

– Да, тебе не позавидуешь, – проговорил корзанец. – В такие годы и столько испытаний.

– Ерунда, – грустно усмехнулся Андрей. – Я уже начинаю привыкать к доле невольника. Тяжелая работа, синтетическая баланда, громкие крики конвоиров. Будто другой жизни и не было.

– Главное, не падай духом, – вымолвил Честенс. – Стоит сломаться, раскиснуть, и ты обречен.

– Не волнуйся, я в порядке, – произнес землянин. – Спуску не дам никому.

– Не сомневаюсь, – понизил голос Майк. – С Дареном Ноксом ты здорово разобрался. Этот выродок за десять дней тут много чего натворил. Он был садистом и педофилом. На Алане его прозвали листонским душителем. Мерзавец похищал детей, насиловал, а затем убивал. Журналисты обвиняли преступника в каннибализме, но доказать на суде данный факт не удалось. Тем не менее, Норке получил сто семнадцать лет каторги. По сути дела, смертный приговор. Отсюда Дарен никогда бы не вышел.

– В некоторых странах подобным скотам отрубают голову, – заметил Волков. – Негодяй чересчур легко покинул грешный мир. Впрочем, я к гибели душителя не имею ни малейшего отношения.

Откровенничать с корзанцем юноша не собирался. Обжегшийся на молоке, дует на воду. Истину о том, что доверять никому нельзя, подросток усвоил прочно. Ложь Остина и предательство Лейдла научили Андрея соблюдать осторожность. У охраны шахты наверняка есть среди заключенных осведомители. Рассказ Честенса вызывал у землянина определенные подозрения.

– Ты абсолютно прав, – сказал мужчина, садясь у вагонетки. – Подлеца настигла справедливая божья кара. Сердце человека – сложный и хрупкий механизм. Чуть перестарался, и оно остановилось…

– Такое бывает, – подтвердил Волков. – На Алане у нас один пленник умер прямо в траншее. Взмахнул мотыгой, покачнулся и беззвучно упал. Мы подбежали, а у бедняги лицо белое, губы синие…

– Печально, – вымолвил Майк. – К сожалению, люди забыли о доброте и милосердии и относятся к невольникам, как к животным. Жестокость и равнодушие – вот признаки современного общества.