Прометей: Неандерталец
Шрифт:
За это время раненый мамонт отдохнул и набрался сил. Он встал и коротко протрубил, обозначая готовность идти. Упускать животное было нельзя. Я схватил пару горящих толстых палок из костра и с криком:
— Санчо за мной! — начал торопливо спускаться.
Животные перестроились, теперь шествие замыкал могучий самец. Мамонтиха снова встала во главе маленького стада, и животные неторопливо двинулись в сторону востока. Неандертальцы старались поразить мамонтов копьями, но толстая шкура с волосами по полметра хорошо защищала животных. Когда мы с Санчо спустились,
Вождь умудрился подобраться к самцу и нанести ему серьезную рану в ногу. Мамонт даже захромал, но копье из рук вождя было вырвано и сломано. Я улучил момент и умудрился ткнуть факелом в животное. Шерсть в месте контакта вспыхнула, но быстро погасла. Этого было достаточно, чтобы самец с трубным ревом нарушил строй, убегая вперед и оставляя раненого без защиты.
Практически синхронно четверо воинов напали на раненого и вонзили копья ему в живот. Мамонт вздрогнул и рванул влево в сторону скал, где снег был особенно глубоким. Он провалился в снег по брюхо и начал отчаянно дергаться, пытаясь вырваться.
Двое мамонтов ринулись к нему на помощь и смогли вытолкать его из овражка, где намело столько снега. Но животное уже ослабело. Выбравшись на тропу, мамонт-подросток осел, Тщетно взрослые мамонты пытались поставить его на ноги. Последние удары копьями внесли свою лепту, мамонт терял кровь и слабел на глазах. Он жалобно протрубил, словно понимая, что ему приходит конец. На его крик о помощи мамонты ринулись на назойливых червячков. Но неандертальцы ловко разбегались, пропуская мимо неповоротливые туши.
Еще около часа мы не могли подступиться к умирающему животному. Мамонты рьяно защищали своего детеныша. Но и они не могли вечно стоять здесь, в то время, как мы пытались прогнать их факелами. Животные успевали повернуться к нам мордами, чтобы не подставлять уязвимые бока.
Когда прошло примерно два часа с начала охоты, раненый мамонт умер. Мамонтиха подошла к нему и, толкая хоботом, пыталась поднять на ноги, но тот не шевелился. Предводительница протрубила, и мамонты двинулись в путь. Раненый в ногу крупный самец теперь шел в середине, а его место в арьергарде заняла вторая самка.
И все. Вся охота оказалась куда более прозаичной, чем я ожидал. Не было ревущих животных, из которых били фонтаны крови, не было многочисленных жертв среди охотников. Было хладнокровное противостояние, пока не умер раненый зверь. Может в других ситуациях охота происходила по-другому, но здесь не было необходимости рисковать жизнями людей. Мамонт, скорее всего, умер бы и без нашего вмешательства. Но это могло произойти и на следующий день. А так получилось, что несколько тонн мяса мы получили у самого дома.
Вождь подгонял людей, чтобы разделать животное, прежде чем мясо затвердеет на холоде. Куски мамонтятины складывали в снегу на первой и второй ступеньке площадки. Добравшись до внутренностей, дикари съели печень животного сырой. Перепачканные кровью неандертальцы рубили
Впервые с момента появления дикарей мяса было столько, что детей и женщин никто уже не отгонял от костра, когда они лезли наравне с мужчинами. Убитого неандертальца завалили камнями и засыпали снегом, о нем никто больше не вспоминал, словно его и не было.
Ика принесла мне хороший ломоть жареного мяса. По вкусу он мне напомнил китовое мясо. Постоянная мясная диета меня утомляла и уже вредно сказывалась на работе кишечника. Неудивительно, что у неандертальцев часто встречались новообразования, и доживаемость, вероятно, была низкая.
В пещере незаметно сформировались маленькие общины. В первую входили я, Санчо и Ика, а вторая состояла из неандертальцев. Конфликтов не было, мы старались уступать территорию и мясо в спорных моментах, зная, что нас меньше. А неандертальцы не лезли на рожон, помня, что я За.
Чем больше я находился среди них, тем больше мне нравилась эта вымершая ветвь человечества. В них не было суетливости, присущей современным людям, вся их жизнь была подчинена несложным законам. Они ели, спали, занимались сексом. Потом все в обратном порядке. Лишь изредка можно было увидеть неандертальца, подправляющего рубило или возящегося с наконечником копья. И ни разу, ни среди этих пещерных, ни среди озерных людоедов, я не видел дикарей, рисующих наскальную живопись.
После удачной охоты на раненого мамонта дни стали словно вязкие, столь медленно они текли. Большую часть времени дикари грелись у огня или спали, прижавшись друг к другу.
Так прошло около месяца, и сегодня утром появились первые признаки приближающейся весны. Солнце с утра давало ощущение тепла, и воздух прогрелся до плюсовой температуры. Зазвенели капли еще с двух мест в потолке пещеры, заставляя людей искать себе другое место. Я вышел на площадку и окинул взглядом пролив. Противоположный берег просматривался четко, словно на ладони. Нога меня больше не беспокоила, но в мышцах ещё было ощущение дряблости. Надо было немного потренироваться, чтобы после преодоления пролива идти с максимальной скоростью.
Вернувшись внутрь, я велел Ике и Санчо одеться. Вопрос — останется ли Ика с неандертальцами или пойдет с нами, не стоял. Я не собирался оставлять миловидную кроманьонку на сексуальную потеху дикарям. Пойдут со мной оба. Не задавая вопросов, они накинули шкуры, девушка натянула свои унты, и мы осторожно начали спускаться вниз, провожаемые любопытными взглядами дикарей. Внизу я разъяснил им, зачем мы вышли.
— Ика, Санчо, мы будем ходить вначале, а потом бегать. За почти три месяца в пещере наши мышцы не получали нагрузки, и это нам выйдет боком, когда мы отправимся в путь.