Пронзающие небо
Шрифт:
— Довольно об этом. Нам нужно на север, возьмёте ли вы нас на своё судно?..
— А почему ж нет? За самую незначительную плату. Да — совестно брать с вас больше, нежели за питание…
— Дело в том, что нам надо на крайний север…
— То есть — в Драгию? А не боитесь ли тамошних оборотней.
— Нет — не в Драгию. К ледяным полям…
— Ха да вы верно безумцы! — довольно грубо, так как он всё-таки привык к грубости, воскликнул Йорг. — Отродясь не помню, чтобы туда вообще кто-нибудь плавал. Там же начинаются исконные владения Снежной Колдуньи.
— Именно к Снежной Колдунье мы и
— Что?!!!
— Алёша, покажи, что медальон сделал с тобой…
Алёша поднял рубашку, показал вздувшуюся чёрным наростом грудь — Йорг почувствовал удар ледяного ветра, и быстро выдохнул имена каких-то северных богов, прорвались из него и крепкие ругательства, но он взглянул на Олю и выдохнул только:
— Ну, вот ведь связался! Морской дьявол!.. Э-нда… Да знайте же, что Снежная Колдунья — проклятье нас, моряков. Кого мы боимся больше морского дьявола?! Только её — Снежною Колдунью. Она насылает штормы; она ветрами ледяными паруса срывает. Сколько кораблей погибло по её тёмной воле!.. А вы связаны с этой нечистью.
— Да — именно так, и к большому сожалению. — говорил Дубрав. — На всё про всё у нас осталось несколько дней. Хорошо, если неделя… Взгляните — он совсем истощён её медальоном. Он либо падёт — станет мелочным ничтожеством, либо просто его сердце остановится. Ну вот — мы от вас ничего не утаивали. Путешествие с нами будет мало приятным. Вы, конечно, в праве отказаться…
— Конечно, я в праве отказаться! — Йорг в два шага оказался возле двери — казалось, что он вылетит сейчас в коридор и даже и слова не скажет на прощание этим «колдунам», но он развернулся, и прохрипел. — У меня с этой колдуньей старые счёты… А в вас, чёрт подери, не пойму почему, чувствую силы достаточные, чтобы её одолеть. В тебе что ли девушка… В общем — согласен довести вас до окраин её владений вообще без всякой оплаты. вопрос решённый. Мой "Черный ястреб" отплывает завтра…
Сказав это, Йорг вышел и долго еще были слышны его шаги от которых сотрясался трактир.
Затем в комнате воцарилась тишина. Каждый сидел и думал о дороге. Во дворе было совсем уже темно, однако вдали, на улицах, особенно ближе к порту, горели осветительные факелы и свежий морской ветер залетал время от времени в комнату….
Только Алёша прикрыл глаза — из коридора раздались стремительные, громовые шаги, какие-то жалобные вскрики, и вот дверь распахнулась, и на пороге предстал капитан Йорг: он за ухо тянул согнувшегося в три погибели, воющего, молящего Карпа, а за ними вошли — бледный Ярослав, и Филипп — тот самый кучерявый, темноволосый мальчик, который прошедшим днём, под крики Карпа отводил Вихря в стойло. Филипп был заплаканным, его щека распухла, уже посинела.
— Ох, что же вы делаете?! — с горечью воскликнула Оля.
— А сейчас объясню! — грозно прохрипел Йорг. — Довольно жалости — уж кто-то, а он… — он мотнул Карпа. — твоей жалости не достоин! Сам трус и слабак — ищет кого послабее, чтобы выместить злобу свою. — он кивнул на заплаканного Филиппа. — Но пока мне неизвестно всего, кажется — здесь таится какая-то мрачнейшая история. — и он обратился к Филиппу А ну рассказывай, ничего не таи, ничего не бойся. Знай, что этот… прежний твой
— Нет — прежде я расскажу! — гневно воскликнул бледный Ярослав. — Я, как от вас вышел, думал до моря поскорее добежать, а проходил мимо амбара — слышу — горько плачет кто-то. Заглянул — Филипп там в угол забился да плачет. Ну, подошёл я — начал разговор. Сначала Филипп неразговорчив, недоверчив был, но потом, как я ему всё, самое сокровенное про море выложил так и он…
— Не надо лучше! — испуганно воскликнул Филипп.
— Да уж — не надо! — вскрикнул Карп. — И вы мне за это ответите…
Вступился Ярослав:
— Нет — я скажу. Карп держит его в рабстве: нагружает непосильной работой, морит голодом, бьёт… Хотя он утверждает, что он его отец…
— Да — я его отец! — вскрикнул Карп.
— …Это очень сомнительно. Филипп только разговорился, как раздались эти крики, ругань, грохот — он сжался весь, в угол забился, трясётся, шепчет: "Ну, теперь мне достанется… Изобьёт меня… Он всегда, когда злым бывает…". Я и говорю — зря боишься: я тебе в обиду не дам. Он мне — беги скорее, а то попадёшься ему под горячую руку… Минуло немного времени, и ввалился этот Карп — глаза мутные, стало быть уже и напиться успел…
— Да что вы! Я вообще не пью! — протестующе вскричал Карп, однако ж тут все почувствовали острый запах дешёвого вина, которым от него несло.
— Ты пока помолчи! — прикрикнул на него Йорг.
— Ну так вот… — продолжал Ярослав. — Он в таком состоянии был, что и не приметил меня; сразу же на Филиппа набросился. Придрался к какой то ерунде и ударил! Видите — вся щека у него распухла!.. Ещё раз замахнулся, а тут я на него бросился, зубами в его руку вонючую впился… Он меня по голове бить стал… Затылок и сейчас болит. Нет — я такого зверства допустить не мог — продолжал в него впиваться — всё глубже и глубже. Он как заорёт! Сильнее бить начал, но я не выпускаю — после этого Йорг прибежал — ну, я ему быстро всё рассказал…
— Да. — подтвердил Йорг. — Вот и решил вас потревожить. Мы ведь, как никак — друзья теперь. Давайте-ка это дело вместе решать… — и к Оле обратился. — Ну что — до сих пор к этому человеку жалость испытываешь?
— Пожалуйста, отпустите его…
— Ладно — хотя он заслуживает куда большее наказание. — вздохнул Йорг, и выпустил ухо Карпа.
Владелец трактира, ухватившись за ухо и охая, отшатнулся к стене, и, метая затравленный взгляды, негромко бормотал то угрозы, то мольбы о пощаде. Теперь все обступили Филиппа, Йорг пророкотал:
— Ну же, рассказывай…
Филипп сильно побледнел, опустил голову.
— Ох, да что же вы! — воскликнула Оля. — …Разве же можно так… Ему же отдохнуть надо… — она словно облачко колыхнулась к нему, но не решалась прикоснуться — боялась причинить ему боль. — …Бедненький — теперь всё будет хорошо. Ему отдохнуть надо, рану ему залечить надо, а вы…
— Ну уж нет! — намеренно резко отрезал Йорг. — …На всякие нежности сейчас просто нет время — через несколько часов мой корабль отплывает; у меня ещё много дел. Так что, Филипп, давай-ка рассказывай, а отдыхать потом будешь. Ну — ведь Карп этот не отец тебе, так? Ведь у тебя ж лицо тёмное — ты скорее уроженец южных стран…