Пропавшая без вести
Шрифт:
– Это верно, - кивнул кентавр.
– Но мне нет дела до тебя и твоих забот… прощай, человеческое подобие меня… вернее, - до новой нежеланной встречи!
И с этими словами он неспешно удалился, грациозно переступая копытами. Радомир проводил его взглядом, испытывая злость и облегчение одновременно.
* * *
Он расположился на берегу моря, а скинутый пиджак небрежно бросил у самой воды. Подумывал избавиться и от ботинок, однако это придало бы его образу слишком уж небрежный вид… и хотя Радомир отказался от мысли искать Катриссу, представать перед ней босым
Родомир не знал, сколько просидел так, почти без движения, рассеянно созерцая горизонт: минуту, час, дольше? Он не пытался следить за течением времени, его мысли были далеко отсюда, и все, что его окружало, служило для них просто фоном.
Из этого состояния прострации его вывел новый звук, несколько диссонирующий с шуршанием волн и посвистыванием ветра… не сразу он понял, что это перестук копыт.
Радомир обернулся и в первый миг не поверил собственным глазам; ему почудилось, что он видит Катриссу верхом на кентавре, возможно - на Романосе… картина показалась ему донельзя неприличной и в то же время возбуждающей; вскочив на ноги одним рывком, он сощурился, надеясь, что наваждение развеется.
И оно развеялось, и в тот же миг пришло облегчение. Да, это была Катрисса, но оседлала она, хвала мирам, самую обыкновенную лошадь… да и странно было бы предположить, что наследник древнего рода, коим считал себя Романос, позволит эдакую вольность…
И все-таки Катрисса была не одна, компанию ей составлял кто-то еще, и именно этот второй нежданный персонаж ввел Радомира в заблуждение, создав иллюзию, будто женщина едет верхом на человекообразной лошади.
– Кто это, черт возьми?
– раздраженно пробормотал мужчина.
Катрисса спешилась в нескольких метрах от него; второй всадник соскользнул с лошади вслед за амазонкой, упав на песок безвольной грудой… живой ли человек? Или просто кукла? Радомир не стал присматриваться и перевел взгляд на ту, ради которой и пришел сюда.
Друидесса тоже смотрела на него - невысокая, ладно скроенная, с поджарым загорелым телом, практически обнаженным, лишь самые интимные места были кое-как прикрыты неким подобием одежды. Темно-каштановые волосы женщина собрала в узел и перевязала кожаными ремешками, а выпуклый лоб и округлые щеки покрыла причудливым разноцветным узором - эдаким боевым окрасом индейца, ступившего на тропу войны… Красивая и горделивая, амазонка стояла перед ним, расправив плечи и надменно улыбаясь пухлыми губами.
У Радомира перехватило дыхание. Нет, она нисколько не походила на его Катрин… его жена была мягкой, женственной… и все-таки в ней тоже иногда просыпался подобный бунтарский дух… ее глаза тоже порою загорались мятежным огнем - как тогда, когда она решила противостоять ему, своему мужу.
Сделав глубокий вдох, Радомир усилием воли перевел взгляд на второго всадника… вернее, как оказалось, всадницу, юную девушку… ему слишком хорошо знакомую.
– Что она тут делает?!
– прорычал Радомир, впившись глазами в тело Оли, безвольно раскинувшееся на песке.
Катрисса холодно взглянула на него, нисколько не взволновавшись:
–
– Она должна быть мертва!
– взвыл он.
Радомир разъярился, как никогда в жизни, буквально захлебнулся бешенством. Как она смеет?! Как смеет лезть в дела, ее не касающиеся… так же, как Катя, его Катя, когда приняла решение умереть, потому что ввязалась туда, куда не следовало…. потому что не могла иначе.
Осознав причину собственной злости, Родомир сразу успокоился, задышал ровнее.
– Она должна была погибнуть, - повторил он уже без гнева.
В конце концов, эта амазонка и его Катрин - одна и та же женщина в разных ипостасях… немудрено, что они поступают одинаково.
Амазонка пожала плечами, взглянула исподлобья:
– Ей повезло… я выловила ее, когда она, бездыханная, погружалась на дно… что она тебе сделала?
Радомир поморщился. Что сделала? Ничего, по сути… просто могла помешать…
– Зря я ее сюда привез, - скупо обронил он, с неудовольствием взирая на Олю. Ее лицо было иссиня-бледным, она дышала с большим трудом.
– Но, может, она умрет? Выглядит как нежилец… - добавил он с невольной надеждой.
Глаза Катриссы вспыхнули, в этот миг она была копией его жены в минуты ссоры. Радомир даже залюбовался ею… вспомнились былые счастливые деньки.
– Она не умрет! Я не позволю… В нашем мире свои законы, И у нее есть все шансы.
– Да, ваш мир похож на сны, а в сновидениях возможно многое, - кивнул он, успокаиваясь. Оля все-таки умерла, для его реальности - умерла. Туда ей дороги нет… ну а здесь пускай себе живет, под патронажем Верховной Друидессы ей будет комфортно. Конечно, девчонка не сразу поймет, что с ней приключилось, и будет твердо убеждена, будто повредилась рассудком… хотя так ли уж неправа она окажется, считая себя сумасшедшей? Этот мир - воплощенное безумие! Но он все же предпочтительнее небытия.
– Зачем ты ее сюда привезла?
– продолжал Радомир, носком ноги коснувшись плеча лежащей на песке Оли. Посмотрел на нее презрительно, свысока - в прямом и переносном смыслах… в свое время… годы, годы назад, он был в нее немного влюблен. Что он нашел в ней, мальчишка?.. такая заурядность, стыдно вспомнить!
– Я приволокла ее, как ты мило выразился, чтобы ты посмотрел на дело рук своих.
– И устыдился?
– он хохотнул, качая головой.
– Не про меня, сама понимаешь.
Катрисса приблизилась к нему почти вплотную. Она была ниже него, и ей приходилось вскидывать голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
– Ты ее мог убить сотнями способов, с гарантией, - прошептала амазонка, щуря глаза.
– Ты этого не сделал… ты лишь оглушил ее и бросил в море, причем у нас… ты дал ей шанс. И я знаю, почему.
Ее близость кружила голову. От нее пахло почти так же, как некогда от Катрин, и этот аромат пьянил, туманил рассудок.
– И почему же?
– хрипло спросил Радомир и откашлялся, повторил тверже: - Почему я дал ей шанс… по твоему мнению?
– Она часть твоего романтического прошлого. Ты был с ней близок… и не можешь этого забыть.