Пропавшая невеста 2
Шрифт:
— Не все.
Снова вспышкой в голове голубые глаза и кровавые обрубки вместо ног.
— Не все, — согласился он, — это военный лагерь, Доминика, а не увеселительная ярмарка. Здесь рыщет смерть, как бы мы ни старались ее обмануть. Это надо принять, и продолжать делать все, что в наших силах.
— Кажется… — Ника запнулась, нервно провела ладонью по спутанным грязным волосам и подняла на целителя беспомощный взгляд, — у меня не осталось больше сил. Я пустая.
— Ты Высшая. Ваша сила не иссякая никогда. Чем больше отдаете, тем больше их становится.
— Да нет же, — горячо возразила она, и выставила вперед руку с запекшейся на месте укуса кровью, — я не смогла справиться даже с таким.
— Дай себе время. Я чувствую твой дар. Он на месте, просто устал.
— И сколько мне ждать? День, два, год?
— Вот этого я не знаю, — Дарий развел руками, — Просто жди. Отдыхай
— Какой тогда от меня толк? Я бесполезная!
— Кто сказал такую глупость?
Доминика подскочила на койке, только сейчас заметив в адоваре темноволосого незнакомого мужчину. Он стоял у стола и флегматично крутил в руках ту самую, пыльную бутылку, а когда обернулся, яркие глаза сверкнули янтарем.
— Кхассер, простите. Я не заметила вас, — она неуверенно поднялась, но он жестом остановил, приказывая сесть обратно.
Сам подошел и опустился на койку рядом с Дарием.
— Меня зовут Аксель.
— Это я вас лечила…Там.
Он просто кивнул:
— До меня дошли слухи, что ты предсказала этот прорыв.
Ника смутилась:
— Я не предсказательница, просто почувствовала что-то.
— Расскажи…
Кое-как она объяснила то, что уловила магическим зрением в тот день. Про линии жизни, пронизывающие землю, и про то, как ощущалась пустота чужеродного присутствия.
Аксель внимательно слушал, не перебивая и не задавая вопросов, только в конце кивнул и скупо похвалил.
— Молодец.
— Молодец? — сморщилась Доминика, будто ей пощечину отвесили, — да я людей подвела, отправила на верную гибель. Если бы не я…
Кхассер остановил ее взглядом и строго произнес:
— Рой шел на лагерь, а вы его сбили и отвлекли, заставив выйти на поверхность раньше времени. Если бы они добрались до своей цели, жертв было бы намного больше, поверь мне. У тебя очень полезный дар, и я надеюсь, что ты будешь и впредь помогать, находить вторженцев до того, как они доберутся до лагеря.
— Впредь? — воскликнула Доминика.
Это что же, темноволосый кхассер хочет, чтобы она заново прошла через весь этот ад? Ее ужас был так очевиден, что Аксель нахмурился.
— Уверен, Доминика будет помогать, — вместо нее ответил Дарий, — день-другой и будет как огурчик.
— Хорошо. Ждем.
Кхассер пожал целителю руку, кивнул сгорбившейся Нике и ушел.
— Ну что, выпускница гимназии, готова к свершениям? Или хочешь домой?
— Хочу, — кивнула она, — но не уеду.
Разве можно уехать? Сидеть где-то в деревенском лазарете, когда здесь такое!
— Вот и молодец, — он потрепал ее по щеке, — ты научишься с этим жить.
Доминика его уверенности не
— Мне нужно смыть грязь.
— Купальня целителей в твоем полном распоряжении.
— Вы залечите мне колено и руку?
— Нет, девочка. Сама.
— А если у меня не получится?
— Куда ж ты денешься?
После мытья стало чуточку легче. Она сменила одежду на чистую, мягкой холстиной обмотала волосы и вернулась в адовар.
Спать больше не хотелось, зато проснулся голод. Сильный до тошноты. Завтрак уже давно прошел, а ждать до обеда — не хватило терпения, поэтому Доминика отправилась в ту часть лагеря, где над кострами колдовали повара. На вертелах крутились туши оленей, в больших ямах, выложенных камнем, запекались пресные лепешки, а над котелками витал такой аромат, что желудок нетерпеливо урчал.
Ей выдали тарелку горячей, дымящейся похлёбки, ломоть черного ноздрястого хлеба и большую ложку. Пристроившись на перевернутом ящике, Доминика неспешно ела, наблюдая за тем, как работали шустрые помощницы. Они ловко чистили овощи и драили грязную посуду, смеялись и щебетали, обсуждая всякие глупости. Кому кто нравится, кому кто улыбнулся и в чьем шатре, кто проснулся этим утром.
Вертихвостки!
Ника поражалась, как они могут заниматься такими глупостями, когда гибнут люди. Недоумевала, слушая как воины шумели и смеялись, вместо того чтобы горевать о соратниках.
Ей самой было так плохо, что хотелось забиться в самую глубокую щель и сидеть, молча уставившись в одну точку, а лагерь продолжал жить, как ни в чем не бывало. Этого она не могла ни понять, ни принять. Поэтому, не доев до конца, поставила тарелку в кучу к грязной посуде и пошла обратно.
До самого вечера Ника просидела в шатре целителей. Вернее пролежала, старательно изображая спящую, когда внутрь заходил кто-то еще.
Она все пережёвывала, перетирала в голове те ужасные события. Изнывала от мыслей о том, что надо было сделать по-другому, быть подвижнее, выучить это дурацкое рассеяние силы. Стараться еще лучше, отдавать еще больше. Надо было…
— А ну-ка пойдем, — Орта буквально спихнула ее с кровати.
— Куда?
— В центр.
С улицы давно доносилась музыка и громкие голоса ночного лагеря.
— Не хочу.
— Идем!
Доминика и глазом моргнуть не успела, как ее вытащили из шатра, а потом, не позволив опомниться, буквально поволокли дальше.
— Я хочу спать!
— Там поспишь.
Орта усадила ее на мягкие подушки, сунула в руки стакан с легким плодовым вином, в котором плавали кусочки льда — непозволительная роскошь в такую жару, но благодаря ледяным магам доступная всем.
— Отдыхай.
Сбежать не было никакой возможности, поэтому Доминика откинулась на плетеную спинку и уныло помотала содержимое стакана. Лед неспешно потрескивал и бился о стеклянные стенки, а само вино на вкус было слегка кисловатым.
Возле главных костров лагеря, как всегда, кипела жизнь.