Пропавшая сестра
Шрифт:
— Нет, у меня ничего не получилось.
Чаи одаривает меня застенчивой улыбкой.
— Ничего страшного, у нас есть еще два дня до твоего отъезда, верно? Можем прийти снова.
Мы возвращаемся домой, и Чан провожает меня до самой двери. Я открываю замок и захожу внутрь. Чан осматривает произведенный мной разгром, а потом, не говоря ни слова, начинает приводить в порядок комнату. Вдвоем мы ставим на место стол и кровать. Она начинает складывать коробки, а я обессиленно сажусь на край постели, поджав под себя ноги, как будто мне снова десять лет. Подо мной — мягкое белое одеяло со следом от сигареты на самом краю. Но ведь Анжела не курила…
— Что вы говорите?
— Я говорю, что ты молодец. И все делаешь правильно.
Она подходит ко мне и кладет руку мне на плечо.
— Анжела разрешила заходить к ней, если нужно. Ты тоже заходи, если что понадобится, хорошо?
Могу только кивнуть в ответ, потому что у меня перехватило горло.
Чан улыбается.
— Вот и молодец.
И закрывает за собой дверь.
Музыка доносится сразу из нескольких мест, люди на тротуарах раскачиваются ей в такт. Ночные тусовщики начинают кучковаться в квартале
Марэ. В темных уголках обжимаются парочки — мужчины с женщинами, мужчины с мужчинами, — а по улице плывут расфуфыренные толпы полуобнаженных людей. Я в своем черном платье и на каблуках чувствую себя среди них белой вороной. Тощий человечек, одетый во все белое, держа в руках ведро с розами, курсирует между целующимися парочками. Бары и клубы только-только начинают заполняться, а пока вся движуха происходит прямо на улице.
У ярко освещенного люминесцентными лампами входа в клуб «Данс ла Нуи» на фейсконтроле стоит халкоподобная женщина. Мускулистые руки выставлены на всеобщее обозрение. Она даже не заглядывает в мою сумочку. Когда я сегодня утром набрала телефон, который написала Нур на обороте листовки, меня автоматом переключили на голосовую почту. Интересно, Анжелу волновало, в какой день я пойду в клуб и встречусь здесь с Хьюго, одним из диджеев-резидентов «Дане ла Нуи», или ей нужно было, чтобы я оказалась здесь именно во вторник, когда она подбросила эту записку под коврик Нур? Во втором случае я опоздала на встречу на несколько дней. Посмотрим, чем это обернется. Перед тем как войти в клуб, на всякий случай оглядываюсь, нет ли позади Жан-Люка или еще кого-нибудь подозрительного.
Из колонок рвется техно, радужные стробоскопы образуют на черном полу психоделический узор. Посетители собираются в группы по двое и по трое. На противоположных концах танцпола располагаются два бара, я направляюсь к ближайшему, рядом со входом. Бармен ухмыляется, когда я прошу диетическую колу с лаймом. Не обращая внимания на его реакцию, жадно припадаю к пластиковому стаканчику.
Диджей колдует внутри плексигласовой кабинки в центре зала, а танцующие скромно жмутся к стенам. Я прислушиваюсь к тексту. Полное ощущение, что певец обращается прямо ко мне: «Будут нами восхищаться или грязью обольют?» [60] Слова зримо висят в воздухе, окутанные испарениями сухого льда и сигаретным дымом.
60
Хит Papaoutai 2013 года бельгийского исполнителя Stromae (Поль Ван Авер). В оригинале исполняется на французском.
У дальней стены какая-то женщина хохочет, запрокинув голову. Стоящие
Он выглядит почти так же, как и несколько дней назад, в квартире Нур, — широко улыбается, на нем расстёгнутая модная рубашка и шикарный пиджак, — но в его облике появилось нечто новое. Он понимает, что находится в центре внимания. Внезапно его взгляд останавливается на мне. Я спешу укрыться за чьими-то широкими спинами. Потягивая диетическую колу, отодвигаюсь подальше в тень.
Начинает звучать другая мелодия, и пары выскакивают на танцпол. Тут можно увидеть людей разного возраста, расы и пола. Черные голые стены подсвечены снизу флуоресцентными лампами. Іде искать Анжелу? Может ли она скрываться здесь? Что я должна тут найти?
— Шейна? — Передо мной возникает Хьюго с пластиковым стаканчиком в руке. В стаканчике какая-то прозрачная жидкость. Водка? Или ром?
Он говорит что-то и расплывается в улыбке, но в грохоте динамиков ничего не разобрать. Я показываю жестами, что не слышу его, и тогда он машет рукой в сторону коридора рядом с туалетами.
Я иду за ним, разглядывая стены в поисках какого-нибудь знака от Анжелы. Ничего. Навстречу нам движется человек в фартуке. Помощник бармена?
— Шейна? — Хьюго машет рукой перед моим лицом. — Рад снова видеть тебя, дорогая, — его полные губы словно очерчивают контуры каждого произносимого им слова. Он целует меня в обе щеки.
— И я. Я давно заметила тебя, но не хотела отвлекать от общения с друзьями.
Хьюго улыбается.
— Не беспокойся. Нур сказала, что у тебя есть какие-то вопросы ко мне. Что-то связанное с историей Парижа, да? Обожаю такие вещи.
У него за спиной колышется масса тел, запах выпивки из его стакана щекочет мне ноздри.
— Да, я хотела поговорить с тобой о катакомбах.
Он прислоняется к висящему на стене плакату, на котором изображена танцующая пара.
— Я знаю Париж лучше всех. Как наземный, так и подземный.
Несмотря на окружающую нас жару, по моей спине пробегает холодок.
— Я уже побывала там на экскурсии, но хочу узнать о них побольше.
— Мы можем проникнуть туда через какой-нибудь неофициальный вход. Без билета. Там, конечно, не так все красиво и причесано, как в «Дан-фер-Рошро», зато ты почувствуешь, что такое настоящий подземный Париж.
Мимо проносятся две возбужденные девушки и при виде Хьюго кокетливо хихикают.
Здесь неподалеку есть один из таких тайных входов, но эту экскурсию нужно заслужить, та belle.
Мой пульс учащается, но я заставляю себя улыбнуться.
— Меня чуть не стошнило, пока я спускалась в эти катакомбы. Так что, извини, больше не хочу повторять этот опыт.
— Как пожелаешь, дорогая. Но в тупике де Вальми можно увидеть такое, чего ни на одной официальной экскурсии не покажут.
Он улыбается, затем поворачивается обратно к танцполу.
’— Пойдем танцевать?
Рэп смешивается с хаус-ритмом. Мы танцуем и говорим (вернее, кричим) о Нур. Хьюго рассказывает, что они знакомы с семи лет, их родители были членами Мусульманской ассоциации Парижа. На танцполе уже не протолкнуться. Под очередную любовную балладу ко мне то с одной, то с другой стороны прижимаются разгоряченные танцем тела. На меня капает чужой пот. Справа визжит девушка. Хьюго куда-то пропадает. Я хватаюсь за чей-то локоть, чтобы не упасть, и начинаю задыхаться в приступе клаустрофобии. Вдох-выдох.