Пропавшая сестра
Шрифт:
В моей груди стучат барабаны, и я бросаюсь к отверстию. Чан не отстает. Ложусь на землю, проползаю в дыру и встаю на ноги в длинном темном туннеле. Чан остается снаружи, крича, чтобы я возвращалась. Нащупываю фонарик, но не успеваю его включить; чувствую, что рядом со мной кто-то есть.
Пытаюсь нащупать руками стену, чтобы как-то сориентироваться в темноте, но в этот момент чья-то костлявая рука хватает меня за запястье. Втягиваю воздух, чтобы закричать, но другая рука зажимает мне рот и тянет в глубину шахты. Кто-то стискивает мне челюсть с такой силой, что слезы застилают мне глаза. Наконец, я нащупываю
Фарфоровая кожа покрыта толстым слоем пыли. Грязные щеки не видели солнца несколько дней. Темные волосы превратились в огромную всклокоченную копну. Зрачки карих глаз сужены, как у злобной, не терпящей света крысы. От облика этого существа веет безумием и страхом. Оно сжимает мою руку с такой силой, что у меня начинают болеть пальцы. Вырывает у меня фонарик и кладет его себе в карман. Туннель снова погружается во тьму.
Несмотря на все мое изумление, я успеваю сказать:
— Анжела?..
— Близнецы — молодцы, — хрипло шепчет она.
— Шейна? Что случилось? Кто там? — спрашивает Чан. Ее фонарик освещает наши ноги, и Анжела отшатывается в темноту.
— Ты кого-то привела?
— Мне пришлось. Я же ничего не знаю о катакомбах. Но ты… Ты жива!
— С кем ты там говоришь? — доносится голос Чан сквозь отверстие в стене.
Анжела снова сжимает мою руку.
— Надо уходить.
Она поворачивается в сторону главного коридора и начинает что-то быстро объяснять Чан по-французски. Я ничего не понимаю, успеваю только отметить, что за три года она почти избавилась от акцента. Ее плечи распрямляются, она машет рукой у правого бедра — у нее это всегда означало отказ. Моя сестра, как всегда, включает обаяние, пусть мы глубоко под землей и неизвестно, когда она последний раз принимала душ. Анжела хихикает, а Чан только кивает. Анжела делает еще один плавный жест рукой и поворачивается ко мне в темноте.
— Сказала ей, что это такая игра в прятки в разных странах и что я на самом деле никуда не пропала. Полиция не разобралась. Скажи ей, чтобы она ушла, — шепчет Анжела. Грязь покрывает ее голубую толстовку и джинсы. Только язычки кроссовок остались белыми.
— Джел, что происходит? Ты можешь объяснить мне?
Я обнимаю ее, но она напряженно застывает.
— Привет. Qa va? Que fais-tu ici? [66]
Чан отворачивается от отверстия в стене и идет в сторону приближающихся шагов. Дерьмо. Жан-Люк? Матье? Полиция?
66
Как дела? Что ты здесь делаешь? (фр.)
Анжела тянет меня за руку, пытаясь отступить подальше в темноту, но в отверстии снова появляется лицо Чан:
— Эй, Шейна, я не думаю…
Она не успевает договорить, как чья-то рука обхватывает ее за шею и отбрасывает от отверстия в стене. Очки мадам падают на землю.
— Чан! — кричу я.
Тишина. В поле зрения появляется фигура. Но это не тот, кого я ожидала увидеть. В проеме отверстия стоит Себ с отвратительной ухмылкой на губах. По его щеке размазана кровь.
— Шейна, мне следует поблагодарить тебя. Без тебя
Я чувствую животный порыв бежать, но ужас приковывает мои ноги к земле. Себ пролезает в отверстие и оказывается рядом с нами.
Себ. Все это время он манипулировал мной, и я сделала все как он хотел.
Анжела хватает мою руку, но Себ отбрасывает меня к стене. Больно ударяюсь о камень локтем, и перед глазами вспыхивают белые звезды. Я падаю на землю, схватившись за руку, и успеваю увидеть, как Анжела несется прочь по туннелю, а Себ бросается за ней вдогонку. Я тоже могу убежать — прямо сейчас.
Анжела бежит быстрее, но поскальзывается и падает. Себ настигает ее, поднимает и тащит в мою сторону. Анжела хромает на правую ногу.
Меня снова начинает лихорадить. Ухмыляющееся лицо Себа расплывается перед глазами, в его руке тускло поблескивает пистолет. Он что-то говорит, но я ничего не слышу из-за звона в ушах. Не могу пошевелиться, не то что бежать или бороться. Себ, вытаскивает нас с Анжелой на освещенное место.
Глава 31
Стой спокойно.
Putain merde mais vas-y tu sais bien ce qui t‘attend [67] .
Стой спокойно, ты, глупая сука.
Затхлый запах наполняет мои ноздри, будто я в библиотеке или в кладовке. Или снова в школе. Я глубоко дышу, закрыв глаза, прислушиваясь. Тишина оглушает.
Наконец, решаюсь открыть глаза.
Толстые деревянные балки поддерживают земляной потолок — единственный барьер между нами и толщей земли, готовой в любую минуту обрушиться, чтобы похоронить нас.
67
Чертова сука, ты же знаешь, что тебя ждет {фр.).
— Шейна? — шепчет Анжела. — Ты меня слышишь?
В ответ я могу лишь стонать, лежа на земле. Все тело пульсирует болью, которая особенно дает о себе знать в районе ушибленного локтя. Себ наложил шину, но локоть все равно распух, как бейсбольный мяч.
— М-м-м…
— Шейна, — снова раздается голос Анжелы. — Себ ушел в больницу за антисептиком. Мы одни. — Сестра говорит медленно, будто через силу.
Ее слова возвращают меня в реальность, и я снова ощущаю приступ паники, которая сдавливает грудь и выжимает слезы из глаз. Мы одни, и обе получили травмы: я видела, что Анжела хромает.
Перекатываюсь на бок и пытаюсь сесть. Руки и ноги стянуты пластиковыми наручниками, которые, кажется, вот-вот разрежут кожу.
— Давно? — спрашиваю я, растирая запястья пальцами.
— Минут пять назад, — говорит Анжела.
Я поднимаю голову и едва не кричу от страха. На стене напротив Анжелы висят два одинаковых скелета, как зеркальное отражение друг друга.
— Ты что, забыла, где мы? — спрашивает она.
Я качаю головой, вспоминая исследования Анжелы. Комната, заполненная берцовыми костями, комната, посвященная солдатам, и комната, полная костей близнецов. Комната близнецов.