Пропавшие в Бермудии
Шрифт:
Сделав круг – непонятным образом, потому что дорожка вела прямо вдоль моря и ни разу не свернула, – Настя вернулась в отель, приняла ванну.
Потом вокруг нее суетились парикмахеры, визажисты, массажисты и т. п. Они колдовали над Настей пару часов. Потом Насте дали позавтракать.
Потом позвали в студию.
Там было интересно: целый оркестр, который готов был сыграть все, что она пожелает. Она, как знаменитая певица, должна была записать новую песню, которую уже ждал восторженный народ.
Настя трудилась несколько часов подряд – с большим удовольствием.
Так прошел день.
К вечеру за ней прислали лимузин.
Пятница проводил ее, открыл дверь. Настя села в машину, а там ее ждал давешний спортсмен-актер.
– Вы что тут делаете? – спросила Настя.
– Меня зовут Супер, – улыбнулся тот ослепительной белозубой улыбкой. – Сейчас, крошка, мы поедем в клуб «Ренессанс».
– Не хочу я ни в какой клуб. Пятница!
Пятница склонился к двери и прошептал:
– Все знаменитости ездят в «Ренессанс».
– А можно одной?
– Красивые знаменитые женщины появляются на людях только с красивыми знаменитыми мужчинами!
– Да? А он-то чем знаменит?
– Что вы? Его знает вся Бермудия!
– Нет, знаменит-то он чем? Поет, танцует, стихи пишет, в футбол играет?
– Он ничего не делает. Он просто знаменит.
– Вот именно, – вмешался Супер. – Знаменитости вовсе не обязательно что-то делать для того, чтобы стать знаменитостью. Я просто знаменитость – в чистом виде. Я знаменит тем, что знаменит. Когда я плыл в своей яхте – до того, как оказался здесь, я лежал на палубе, смотрел на звезды и мечтал о том, чтобы меня знали все. Тут налетает смерч, вихрь, я попадаю сюда – и я знаменит.
– Ни за что?
– За то, что я – это я.
Настя подумала и сказала Пятнице:
– Несправедливо! Он просто так знаменит, а я должна бегать, репетировать и все такое прочее?
– Он тоже не просто так, – утешил Пятница. – Видите – тоже едет в «Ренессанс», хотя, возможно, и не хочет.
– Я хочу – и закрой дверь, идиот! – рявкнул Супер.
Пятница, осчастливленный этим хамством, поклонился и захлопнул дверцу.
– Можно было бы повежливей, – заметила Настя.
– Да я и не хотел грубить, – признался Супер. – Просто звездам иногда положено срываться. У них тонкая нервная система.
В клубе Насте было скучно и неприятно. Все на нее глазели. Как ест, как ходит, как говорит, как улыбается, как молчит, как заходит в туалет и как выходит… Ужасно! Потом начались танцы. Супер пригласил ее. Настя пожала плечами и согласилась.
На танцполе было довольно много народа, но, когда появилась знаменитая пара, все расступились. Только одна высокая красавица, танцевавшая с тощим и маленьким старичком, не успела посторониться. Настя ожидала, что сейчас врежется в нее, но с удивлением почувствовала, что ее тело прошло сквозь пустоту. Она хотела спросить у Супера, как это получилось, но тут он крепко обнял ее и вдруг полез своим лицом к ее лицу.
– Вы что… Ты чего это себе позволяешь? – возмутилась Настя.
– Один поцелуй, моя
И тут Настя забыла свою вежливость и свое воспитание. Она ответила так, как ответила бы двадцать лет назад любому приставале на школьном вечере танцев, который полез бы к ней вот так вот нагло:
– Отвали!
– Что, моя крошка?
– Отвали, дурак! И не подходи больше ко мне ближе, чем на десять шагов!
– Ты что-то путаешь! Меня все обожают! – напомнил Супер.
– Кроме меня!
И Настя отошла от него.
– Я буду жаловаться в ЦРУ! – прокричал ей вслед Супер странную фразу.
– Хоть в ООН! – ответила ему Настя.
Она хотела уже выйти из клуба, но тут на сцене показался кто-то знакомый – с гитарой.
Она вгляделась и ахнула: Элвис Пресли!
Живой Элвис Пресли, кумир, любовь к которому Насте досталась по наследству от мамы. Конечно, это всего лишь двойник – но как похож!
Интересно, что он споет сейчас? Настя знала наизусть все песни Элвиса.
Певец тронул струны гитары, зазвучал его голос.
Настя прикрыла глаза, наслаждаясь.
И тут же открыла их.
Это невозможно! У нее абсолютный музыкальный слух, так подражать Элвису не может никто! Наверно, это фонограмма. Но почему Насте неизвестна эта песня? Очень красивая, лиричная, печальная…
– Кто это? – растерянно спросила Настя.
И тут же ей ответил Пятница, оказавшийся рядом:
– Элвис Пресли.
– Это я поняла. Кто его изображает?
– Его никто не изображает, это он сам. Счастлив сообщить вам, что вы еще не раз приятно удивитесь: здесь довольно много известных личностей.
– Двойников?
– Нет. Это люди, о которых думают, что они умерли. А они здесь.
– Но… Почему он не постарел?
– Я был уже счастлив сообщить вам: здесь не стареют.
У Насти голова (больная причем, как мы помним) шла кругом.
Меж тем Элвис пел чарующим голосом, но его никто не слушал. Кто-то переминался в ленивом танце, кто-то сидел за столиками – и все переговаривались, гомонили, будто на сцене не сам – САМ! – Элвис, а заштатный певец из провинциального ресторанчика.
– Почему на него никто не обращает внимания? – спросила Настя.
На что Пятница был лучезарным и вечно радостным человеком, но и он, глянув на сцену, слегка покривился:
– Надоел. Тридцать лет, как он здесь, все привыкли.
– Как к этому можно привыкнуть? Ничего не понимаю! Какой-то Супер, который ничего не сделал, знаменит, а Элвис – ЭЛВИС! – нет?! Ваша Бермудия – сумасшедшая страна!
– Счастлив вам возразить, что она не более сумасшедшая, чем весь мир, в котором так часто и бывает: кто ничего особенного не сделал – знаменит, а кто достоин славы – неизвестен никому. Счастлив добавить, что Супер, когда попал сюда, хотел быть знаменитым, а Элвис нет.