Пропавшие в Бермудии
Шрифт:
– Почему?
– Спросите у него сами!
– Вы с ума сошли? У него наверняка охрана, толпа поклонниц, к нему не пробьешься!
– Ничего подобного. После выступления он сидит в гримерке в одиночестве и пьет виски.
– Вы проводите меня к нему?
– С удовольствием!
Элвис, спев еще две песни, – и обе новые, обе прекрасные! – встал, поклонился, услышав жидкие вежливые аплодисменты, и ушел со сцены.
17. История Элвиса Пресли
Пятница проводил Настю к нему, постучал.
– Войдите! – неподражаемым
Настя вошла.
Элвис сидел за столиком и пил коричневую жидкость из стакана.
– Извините, – сказал он. – Я сейчас освобожу гримерку. Вы танцовщица?
– Да. Нет. Я… А вы – Элвис Пресли? – спросила Настя по-английски, стесняясь своего произношения.
– Да. И говорите, как вам удобно. На родном языке.
– А вы поймете? – удивилась Настя по-русски.
– Легко, – ответил Элвис – как ей показалось, тоже по-русски.
– Вы – настоящий Элвис Пресли?
– Настоящий, что дальше?
Элвис, похоже, не понимал, почему эта женщина так волнуется.
Но, вглядевшись, он спросил:
– Живая?
– А какая же!
– Я тут всех знаю, вас не видел. Новенькая?
– Да.
– А… Вот почему вы удивляетесь. Другие привыкли.
– Но – как вы здесь? Почему? Значит, слухи о том, что вы живы, не преувеличены?
– Нет.
– Расскажите, очень вас прошу! Я никому не скажу!
– Естественно, не скажете. Тут и так все знают, а туда информация не проходит.
И Элвис рассказал свою историю.
Когда он понял, что стареет, толстеет, не может сопротивляться своим болезням и, главное, что от него уходит талант и он больше не может сочинять таких песен, как раньше, и так петь, как раньше, Элвис с ужасом осознал: ему придется жить дальше и видеть угасание своей славы. То есть в каком-то смысле умереть при жизни. Он пришел к выводу, что есть два способа сохранить славу: либо привести себя в норму и срочно сочинить несколько гениальных песен, либо умереть. Привести себя в норму еще можно, хоть и с большим трудом, а вот сочинить несколько гениальных песен – проблема. Проще умереть. Способ проверенный, к нему прибегали многие знаменитости – та же Мэрилин Монро. Умерла молодой и навеки осталась прекрасной. Но умирать по-настоящему Элвис не хотел даже ради славы. И он придумал. Он договорился, чтобы врачи зафиксировали его смерть от сердечного приступа, а сам накануне сделал вид, что горстями пьет таблетки, потихоньку выкидывая их в унитаз. Все удалось как нельзя лучше – когда его хоронили в Мемфисе в закрытом гробу, он был далеко от дома. Он летел в Европу – один в самолете, который зафрахтовал на чужое имя. То есть не совсем один, с пилотом, ветераном, совершавшим свой последний полет: у него кончалась лицензия и он точно знал, что ему ее не продлят, здоровье уже не то. Он не пройдет врачебную комиссию. Пилот злился на врачей, на свой возраст, на свои болячки, на свою судьбу.
– Неужели я теперь всю оставшуюся жизнь буду ходить пешком? – горевал он. – Да лучше сдохнуть! Ты понимаешь, босс? – обращался он к Элвису, который был в парике и в усах, чтобы его не узнали. – Я не знаю, чем ты там занимаешься, но думаю, что спокойно обойдешься без своей
– Мне тоже, – негромко ответил Элвис. И добавил еще тише – не для ветерана, а для себя: – В самом деле, если не летать, то есть не сочинять и не петь новых песен – зачем жить?
Он собирался поселиться где-нибудь в глуши Европы и жить там обычным человеком, наблюдая издалека, как все горюют об утрате великого человека, как разрастается его посмертная слава. Но сейчас, после слов пилота, он понял – не надо ему никакой славы. Он хочет сочинять и петь новые песни. Но этого ему уже не дано.
Зачем же длить агонию?
– А что, друг, – сказал он пилоту, – не нырнуть ли нам в океан? Для нас обоих это будет лучшим концом!
Пилот недоверчиво посмотрел на него, но, увидев веселую и отчаянную решимость в глазах странного пассажира, тоже развеселился и воскликнул:
– Полный вперед!
– И вниз! – закричал Элвис.
Пилот резко дернул штурвал – и самолет свалился в пике, быстро набирая скорость.
Еще немного – и…
И тут они оба пропали.
Освоившись и узнав, в каком месте он оказался, Элвис первым делом потребовал дать ему гитару.
И тут же сочинил новую песню. Он сам знал, что это замечательная песня, ему не нужно было чьей-то оценки. Окружающим, правда, понравилось – но не более того. С тех пор Элвис счастлив. Он сочиняет примерно одну хорошую песню в месяц, поет ее, потом сочиняет новую…
– Почему никто в мире об этом не знает? – спросила Настя.
– Потому что здесь односторонняя связь. Мы всех видим и слышим, а нас никто.
– Но это же ужасно! – Настя даже рассердилась немного на Элвиса. – Мир не слышит ваших лучших песен!
– Не уверен, что это нужно миру, – усмехнулся Элвис. – Мне – не нужно.
И Настя поняла его. Конечно, приятно, когда тобой восторгаются, когда тебя хвалят. Но самое лучшее – когда ты сам доволен тем, что делаешь.
– А летчик? – спросила она. – Чем он занимается?
– Летает, – ответил Элвис, взял гитару и начал перебирать струны. Возможно, рождалась новая песня.
Настя тихонько вышла, а у двери ее подстерегали поклонники и поклонницы. Они протягивали диски с ее песнями – для автографа. Настя взяла один из них и с размаху швырнула об стену.
– Отстаньте от меня! И дайте дорогу!
Обескураженные фанаты расступились.
18. Нелегкая жизнь звезды продолжается. История Пятницы
Пятница ждал Настю на улице возле лимузина.
– Всё! – сказала Настя. – Мне надоело! Где мои дети?
– Счастлив сообщить вам, что Бермудия не способна осуществлять много желаний сразу. Вы хотели быть знаменитой, вам это устроили. Но и вы должны до конца играть роль. Иначе Бермудия запутается, и вы не получите ни славы, ни детей.
– Хорошо. Что еще нужно по роли звезды?
– Мы еще немного поездим.
– Зачем?
– Потому что после клубов звезды возвращаются под утро. Иначе в отеле подумают, что вы никому не понадобились.