Пропавший чиновник. Загубленная весна. Мёртвый человек
Шрифт:
Кроме того, чиновнику военного министерства куда легче достать динамит, чем бедному одинокому человеку.
Полиция построила свою версию на довольно прочном фундаменте. Однако решающих улик у нее не было. От обвинения в убийстве пришлось отказаться и довольствоваться остальными пунктами обвинительного заключения.
Но достаточно и этого.
Для Теодора Амстеда это означает разорение и гибель, означает потерю пенсии, потерю гражданских прав, позор и исключение из общества порядочных людей.
Это финансовый крах. Полученные страховые суммы необходимо вернуть с процентами. Так же как и пенсию, которая выплачивалась
А быть может, еще и развод и алименты. Фру Амстед хотела посетить его в тюрьме и поговорить с ним. Но ее не пустили к нему, и пришлось сноситься с ним через защитника.
Фру Амстед в полном отчаянии. Возвращение мужа явилось для нее гораздо большим ударом, чем его смерть. Что теперь будет? Как жить? Все разрушено. Все, достигнутое хорошим воспитанием, школой, университетом. Вся основа их существования. От квартиры на улице Херлуф-Троллесгаде придется отказаться, обстановку продать.
А Лейф? Вряд ли представится возможность дать ему образование. Что с ним будет? Без школы, без учения — что он станет делать все то время, пока ему не исполнится двадцать пять лет? Да, главное сейчас — Лейф. Неужели из него не выйдет такой же дельный чиновник и уважаемый гражданин, какими были его предки?
Сколько вопросов и проблем!
На кладбище есть могила. Могила с надгробной плитой, цветами и белым песком. Она куплена на сорок лет, как место вечного упокоения, — куплена для постороннего человека. Как с ней быть?
Теодор Амстед этого не знает. Он не может делать никаких распоряжений насчет своей собственной могилы. Он сидит за решеткой и свободен от всякой ответственности. От многого он теперь свободен — с него взятки гладки.
Надо было бы договориться с родственниками Могенсена, если таковые существуют. Но Теодор Амстед не может вести переговоры. Хорошо еще, что при данных обстоятельствах он очутился за решеткой...
Когда предварительное следствие заканчивается, Теодор Амстед не ходатайствует об освобождении. Не просит выпустить его из тюрьмы до суда. И не хлопочет о свидании с женой.
Много есть неразрешенных вопросов. Много бед свалилось на семью Амстед.
Но арестованному Амстеду все же повезло. В одном по крайней мере: обвинение в убийстве ему все-таки не предъявлено.
Остается лишь обман страхового общества, подделка документов и уклонение от уплаты налогов.
За все вместе он получает восемь месяцев тюремного заключения.
Теодор Амстед не желает подавать апелляционную жалобу.
Глава 47
В жизни Теодора Амстеда снова царит тишина и порядок.
Его день распределен до минуты. У него снова есть занятие. И жизнь снова приобрела для него смысл.
Работа его состоит в том, что он клеит бумажные кульки.
Это не требует ни выдающихся способностей, ни большого напряжения мысли. Нужны только аккуратность и любовь к порядку. А этого у Теодора Амстеда хоть отбавляй. Эти качества ему прививали с семилетнего возраста.
Он обрезает края, загибает их и тщательнейшим образом промазывает клеем, стараясь не истратить зря ни единой капли. Он не спешит, но зато все делает чрезвычайно аккуратно. И его хвалят за хорошую
Эта работа немного однообразна, но ничуть не однообразнее или скучнее, чем работа в 14-м отделе военного министерства. Он привык к такой работе и теперь может блеснуть теми качествами, которые воспитывали в нем много лет.
Вообще он давным-давно освоился с той жизнью, которая ожидала его в тюрьме.
Еда выдается регулярно, в положенное время. Это все та же хорошая простая еда, которую он получал годами и к которой тоже успел привыкнуть. Все те же фрикадельки под сельдерейным соусом; такие фрикадельки готовила его мать, потом — жена, и он, естественно, притерпелся к вкусу этого блюда за более чем сорокалетний срок его потребления. Та же рисовая каша и то же рубленое мясо, которыми он питался изо дня в день всю свою жизнь. Здесь завтракают, обедают и ужинают неизменно в одни и те же часы, минута в минуту, как и дома.
Здесь не приходится думать о топливе, белье и чистых носках.
Центральное отопление действует безотказно. Кто-то заботится о том, чтобы в камерах поддерживалась должная температура. Амстед может не беспокоиться об этом.
Каждую неделю ему выдают чистые шерстяные носки. Точно так же, как это делали его мать и жена. «Пожалуйста, вот рубашка! Надень! А вот чистый носовой платок!»
Беспризорный человек снова обрел тишину и порядок. Снова обрел спокойствие и глубокое внутреннее удовлетворение жизнью. Он больше не испытывает страха перед природой, не слышит крика совы и разных жутких ночных голосов, не боится воров и бандитов. Дверь заперта. И не все ли равно, как она заперта: изнутри или снаружи? Он ежедневно получает необходимую порцию движения и свежего воздуха. Прогулка во дворе, по кругу, происходит в установленное время. Совершенно так же прогуливался он некогда утром по воскресеньям вдоль набережной или шагал в будни по дороге на службу и со службы. Тюремный двор выложен плитами. И здесь Амстед тоже старается не ступать на соединяющие их швы.
По вечерам он читает книги из тюремной библиотеки. Такие же легкие и безвредные книги, как те, которые жена всегда получала в библиотеке по абонементу.
Все осталось так же, как было.
И все же теперь лучше, чем прежде. Прежде он только чувствовал себя одиноким, но никогда не оставался наедине с самим собой. Приходилось всегда отвечать на вопросы, принимать участие в разговоре. Надо было то бранить Лейфа, то мириться с ним. Корпеть над немецкими сочинениями и задачами, которые не давались мальчику. Думать о бюджете семьи. Время от времени приходилось бывать в обществе, как того требовало его положение. Надевать смокинг, когда его приглашали на обед знакомые, в свою очередь отдававшие ему визиты. Выносить обидное, унизительное обращение начальника отделения.
Здесь этих неудобств нет. Здесь исполнилось все, к чему он стремился всю свою жизнь. Здесь обеспеченность, порядок, чистота, регулярность и безопасность.
И Амстеду чудится, что он, наконец, достиг желанной цели. Всего того, к чему он готовился еще в школе в течение многих, многих лет. В школе, а потом в университете, занимаясь бесконечной зубрежкой и сдавая бесчисленные экзамены.
Амстед спокойно спит по ночам. У него хороший аппетит. Желудок — в полном порядке. Когда он хворает, немедленно является тюремный врач. Он устроен и обеспечен во всех отношениях.