Пропавший остров
Шрифт:
Футляр фотоаппарата, висевший на ремнях, вдруг отлетел от стены и ударился о плечо журналиста. Бэйлдон и Дэнхем качнулись в своих креслах.
— Какой резкий вираж! В чем дело? — с удивлением и с некоторым беспокойством сказал Дэнхем.
— Мы поворачиваем назад! — воскликнул Бэйлдон, заглядывая в окно.
Амфибия сделала большой круг, второй, третий…
— Надо спросить у пилота, — тревожно сказал Дэнхем и отправился вместе с журналистом в кабинку пилота.
— В чем дело, мистер Пьюзи?
Лицо пилота было озабочено. Возле пилота, с растерянным видом, стоял бортмеханик.
— Мы не находим
— Как не находим? Мы сбились с курса? — спросил Дэнхем.
— Мы не могли сбиться с курса, — ответил бортмеханик. — Сорок пять градусов северной широты и сорок пять западной долготы. Точно. А «острова» не видать. Управление автоматизировано. Малейшее отклонение от курса было бы тотчас отмечено аппаратами.
— Но тогда почему же мы не видим «острова»? — спросил Дэнхем, в голове которого мутилось.
— Очевидно, потому, что наши глаза не способны видеть несуществующих вещей. И если мы не видим «острова», значит, он не существует! — резко крикнул бортмеханик.
Дэнхем побледнел, пошатнулся и схватился за стойку, чтобы не упасть.
— Быть может, произошла неожиданная катастрофа и «остров», как Атлантида (это сравнение надо записать), внезапно погрузился на дно океана? — высказал предположение Бэйлдон.
Дэнхем уже несколько овладел собой.
— Никакой катастрофы не могло быть, — горячо возразил он. — А если бы она даже и произошла, «остров» не мог потонуть внезапно. Удельный вес льда меньше воды. А ледяные горы не тают мгновенно. На «острове» есть радиостанция. Она разослала бы сигналы бедствия.
— Но мы вообще не получали с «острова» никаких радио со времени отлета из Нью-Йорка, — возразил Бэйлдон.
Это была правда. И как только Дэнхем не догадался в пути установить с «островом» радиосвязь? Но он просто не считал нужным делать это, так как был слишком уверен, что там все благополучно.
— А радиомаяк работал? — спросил Бэйлдон Пьюзи. Вместо пилота ответил тот же бортмеханик:
— Сигналы радиомаяка прекратились несколько часов тому назад.
— Почему же вы не сообщили мне об этом?
На этот раз ответил молчавший пилот:
— Мы не придавали таким пустякам значения.
— Почему? — с прежней горячностью допрашивал Дэнхем.
— Потому что радиомаяк обычно работает ночью и в туман. Днем и в такую погоду он просто не нужен, — ответил Пьюзи.
— Притом мы получили сообщение, что монтаж радиостанции еще не вполне закончен и поэтому в ее работе возможны перерывы, — добавил бортмеханик.
Наступило гнетущее молчание. Рокот моторов кажется зловещим. Амфибия кружится, как аист, прилетевший в старое гнездо и нашедший вместо знакомого дома голое место.
Дэнхем хрустнул пальцами и хриплым, чужим голосом спросил:
— Что же нам делать?
— Подумать о себе. В баках осталось совсем мало бензина, — недружелюбно ответил бортмеханик, и в этом тоне механика Дэнхем почувствовал упрек себе, больше чем упрек — обвинение.
Бэйлдон посмотрел в окно. На водной поверхности, как нарочно, не видно было ни одного парохода, ни одного дымка.
«Какое счастье, что мы летим на самолете-амфибии, — подумал журналист. — Когда истощится бензин, мы сможем спуститься на воду. Разошлем сигналы бедствия, и нас подберут. Мы находимся на оживленном морском пути. Наше положение не
— Мистер Дэнхем, разрешите послать радиотелеграмму об исчезновении «острова».
Дэнхем тускло посмотрел на Бэйлдона, помолчал, словно не понимая вопроса, и резко ответил:
— Нет! — и, шатаясь, пошел в кают-компанию.
«Что за упрямец! Неужто он надеется, что его «остров» вынырнет со дна моря?»
— Но почему же нет? — не унимался Бэйлдон, следуя за Дэнхемом.
Дэнхем не отвечал. Он грустно опустился за большой обеденный стол и сжал голову. Лицо его постарело.
Амфибия все кружилась. Моторы начинали захлебываться…
Вдруг Дэнхем, сильно стукнув по столу кулаком, поднялся, нервно заходил по каюте и заговорил как помешанный:
— Да, да, да, да, да. Это штучка Вейса. Проклятого Вейса. Это преступление. «Остров» погиб, остается спасать честь… Нет, «остров» не погиб. Он не может потонуть быстро. «Остров» сорвался с якоря. Его необходимо разыскать. Далеко он не мог уплыть. Лететь на розыски.
— Куда? Да у нас нет и бензина.
— Куда? Да у нас нет и бензина, — как эхо повторил Дэнхем.
— В таком случае немедленно разослать сигналы бедствия. Радировать всем. Сообщить в Америку, в Штаты. Срочно организовать поиски… Призвать на помощь ближайшие пароходы.
— Давно бы так! — радостно воскликнул Бэйлдон и побежал в радиорубку. Его газета должна прежде всех получить сенсационное сообщение.
Утро выдалось чудесное. Правая рука Дэнхема, производитель работ по строительству «острова» инженер Брайнт, разбуженный будильником, как всегда, в шесть часов, вскочил с кровати и отправился в ванную комнату. В этот час обычно луч солнца, падавший из окна, освещал медную колонку. Брайнт вошел в ванную и остановился в недоумении: солнце освещало половину мраморной ванны. «Мой будильник не в порядке», — подумал Брайнт и принялся плескаться, как морж. Вернувшись в свою комнату, он посмотрел на свои карманные часы. Шесть часов пятнадцать минут утра. Совершенно непонятное явление. Брайнт взглянул в окно. Солнце стояло еще довольно низко над горизонтом, как ему полагалось в это время суток, но находилось оно не за радиомачтой, а гораздо левее, среди стволов пальмовой рощи. Сюда оно забиралось не ранее десяти часов утра, но тогда оно стояло значительно выше, на высоте пальмовых крон. Брайнта охватило смутное беспокойство.
Брайнт быстро оделся, наскоро позавтракал и вышел из дома, раздумывая о странном явлении. У самой двери он встретил инженера Кина, небольшого, неподвижного молодого человека в белом костюме и пробковом шлеме. Лицо его было встревожено.
— А я к вам! — воскликнул Кин. — Вы заметили, мистер Брайнт, что тени на «острове» передвинулись, словно солнце сделало внезапный прыжок? Мы на плавучем «острове», который только цепью и якорем был прикреплен ко дну.
Это слово «был» заставило Брайнта побледнеть и приостановиться. Он был поражен и в то же время смущен. Как ему самому первому не пришла в голову такая простая мысль? Вот что значит быть слишком уверенным в «незыблемости» искусственного «острова»! Брайнт овладел собой и сказал возможно спокойней: