Пропавший остров
Шрифт:
— Да, кто бы мог подумать! Якорь весом во много тысяч тонн. Цепь, сквозь каждое звено которой может пройти трамвайный вагон. И все эти дни — полный штиль в океане. Согласитесь, что разрыв такой цепи, многократно испытанной, при данных условиях погоды — явление почти столь же загадочное, как и чудо библейского Иисуса Навина.
Кин пожал плечами.
— Все кажется загадочным, пока мы не узнаем причины. Одно звено цепи могло быть плохо сварено… сильные подводные течения, быть может, айсберг…
— Мы почувствовали бы толчок… Надо немедленно опустить водолаза осмотреть цепь.
Они
Брайнт вздохнул, остановился и посмотрел во все стороны, чтобы окинуть весь «остров» одним взглядом. В прямоугольник, как в раму, был направлен зеркальный эллипс аэродрома. В углах расположились обслуживающие здания. В одном углу — облицованная белым мрамором, словно сотканная из кружев, с балконами, нишами, балюстрадами, площадками — гостиница для пассажиров. В этом же доме помещались конторы, квартиры для администрации, радиостанция. В другом углу — холодильные установки и дома для рабочих и служащих. В противоположной стороне «острова» — ангары, мастерские, склады горючего и запасных частей, гостиница для летного состава, и в последнем углу — электростанция, опреснительная установка и склады провианта. А в пальмовых рощах — теннисные площадки, киоски с мороженым, фруктовыми водами, журналами, газетами, открытками, беседки, бельведеры, гроты…
Все было готово к принятию гостей, избалованных, требовательных, капризных, но с туго набитыми бумажниками.
Сколько на все это было положено труда, изобретательности, усилий и даже человеческих жертв!
И все это создавалось на глазах Брайнта. Здесь месяцами стояли большие океанские суда с понтонами, подвижными кранами, трубами… Здесь работала целая армия водолазов…
Когда «остров» уже поднялся над водой, сюда начали привозить землю, деревья с корнями, строительный материал для зданий… Наконец, работы закончены. Прошлой ночью ушел последний пароход. На «острове» остались только рабочие и служащие эксплуатации.
Так среди океана родилась эта техническая сказка — новый «остров», созданный руками человека. И неужели теперь все это должно погибнуть из-за какой-то роковой ошибки?
Брайнт и Кин некоторое время шли молча. Брайнт издали наблюдал возбужденные группы рабочих. Да, в это утро работа разладилась. Всюду шли летучие митинги. Необходимо было вовремя овладеть общественным возбуждением, успокоить умы… Рабочие проходили мимо, вопросительно заглядывая в лицо Брайнта и Кина.
— А знаете, мистер Брайнт, мне кажется, опускать водолаза уже нет смысла, — сказал Кин.
— Почему?
— Потому что «солнечные часы совсем испортились». Посмотрите на тени. Так они падают, когда солнце на закате. Значит, «остров» повернулся на девяносто градусов против своего обычного положения. А следовательно, не может уже быть никакого сомнения, что якорная цепь…
— Вы, пожалуй, правы, — ответил Брайнт.
Этот Кин сегодня рассуждает лучше, чем он. Быть может, потому, что Кин не несет такой ответственности.
— Необходимо
Через несколько минут над «островом» тревожно прозвучал колокол.
— Все на аэродром! — кричал Кин.
— Все на аэродром! — повторяли за ним встревоженные люди. Они спешили к сигнальной вышке, возле которой уже стоял Брайнт.
Прежде чем взойти на свою высокую трибуну, Брайнт спросил Кина:
— Почему вы не оповестили через громкоговоритель?
— Радиостанция не работает.
— Почему?
— Радист скажет вам потом. Не будем испытывать терпения толпы, — ответил Кин.
Брайнту не понравилось, что Кин уже начинает брать инициативу в свои руки, распоряжаться событиями и даже им, Брайнтом.
Но препираться было не время. Толпа действительно волновалась, шумела. Брайнт поднялся на вышку. Морской воздух пахнул ему в лицо. Аэродром был так велик, что все рабочее население «острова» казалось небольшой кучкой, расположившейся, чтобы лучше видеть и слышать, на некотором расстоянии от вышки. Темные фигуры людей отражались, как в зеркале, на блестящей поверхности аэродрома.
С вышки был виден весь «остров». И Брайнт оглядел его тем взглядом, которым смотрят на только что умершего близкого человека: черты лица еще не изменились, но жизнь уже отлетела из тела…
В своей речи Брайнт призывал к спокойствию.
— С «островом» действительно случилась большая беда: цепь, по не выясненной еще причине, порвалась, и он превратился в «плавучий остров». Но лично нам не угрожает ни малейшей опасности. Потонуть «остров» не может. Мы находимся в одном из самых оживленных участков океана. Мы обеспечены продовольствием и водой. Наша радиостанция разошлет сигналы бедствия, и через несколько часов нас смогут подобрать. А может быть, и подбирать не надо будет. Я полагаю, что один мощный океанский пароход сможет взять нас на буксир и доставить на место. Порванную цепь сварим, и все· пойдет по-старому.
По-видимому, речь произвела хорошее впечатление. Рабочие разошлись, разговаривая оживленно, но уже более спокойно. Слышались даже шутки и смех.
Событие, которое казалось таким страшным вначале, превращалось в забавное происшествие, о котором весело будет рассказывать своим друзьям много лет спустя за кружкой пива.
Брайнт сошел вниз. Его уже ожидал радист с озабоченным лицом.
— Что у вас случилось? Почему не работает радиостанция? — начальственным тоном набросился на него Брайнт.
— Генераторные лампы перегорели, — ответил радист.
— Почему не заменили запасными?
— Они оказались негодными. Да, да, все до одной.
— Кто же их принимал? — продолжал Брайнт свой допрос. — Кто проверял?
— Я. И тогда они работали. Лампы кем-то испорчены, очевидно, после их приемки.
— Злой умысел?
— По всей вероятности, — ответил радист.
Брайнт вздохнул с облегчением.
— Хорошо. Составьте акт и принесите мне. О том, что радиостанция не работает, никому не говорите. Слышите? Строжайшая тайна. Можете идти. Стойте. Оживить аварийный передатчик никак невозможно? Ну, хорошо. Идите.