Пропавший в чёрном городе
Шрифт:
Николай не выдержал, фыркнул.
Дядя Серёжа взглянул на него исподлобья.
– Чего рыгочешь?
– Не бери в голову, не про тебя…
И, уже не сдерживаясь, Николай захохотал в полное горло.
– Вспомнил… Это сейчас мы тут с вами кусочничаем, а ведь недавно совсем не так было! После того, как война закончилась, стоял наш гарнизон тоже в Пруссии, но километров двести западнее отсюда, от Кёнигсберга. Победа, настроение, всеобщая радость! Городок маленький, незначительный, немецкое название у него такое, что с похмелья не выговорить, мы его по-своему Хрюкендорфом называли. Так вот,
Николай осмотрел на Эрика, пожал плечами.
– В первый же день постоя мы ничейную коровку зарезали и стали между соревноваться, кто лучше сготовит. Ни на чём не экономили, не ограничивали потребление. В первый раз девять килограмм мяса съели вдесятером! Потом ещё, через день, в гости ходили к знакомым ребятам на батарею, так они там тоже зараз в котёл закладывали по полкоровы! Через недельку мы на свинину перешли, а когда и свинина приелась, то стали куриц по десятку на вечер потрошить! Холодец делали, заливное! Красота! В кашу в те дни мы бросали по полкило настоящего масла на человека, не жалели, припасы были всегда под рукой. Ну, делились едой и с многодетными, с бедными немецкими семьями, это уж обязательно. Лишние продукты, что у нас были, меняли на хорошие вещи, один наш ухарь умудрился купить за пять буханок хлеба женские золотые часы! И домой отправляли посылки с шоколадом и сахаром… Вот ведь как было.
С хорошим настроением, выспавшийся, Мишка мигом, не экономя, доел доставшиеся ему картофелины.
Оглядел всех, улыбнулся, легко вздохнул.
– Товарищи, а как, в целом, здесь с питанием дела обстоят?
Дядя Серёжа облизал свою ложку, положил её на стол, буркнул, не глядя ни на кого.
– А никак! Сейчас мы кильку по штуке в одни руки распределяем…
Николай привычно отмахнулся от дяди Серёжи, терпеливо пояснил Мишке.
– Ничего страшного, живём, с голоду не помираем. Продовольствие получаем, как и все другие люди, по карточкам. Мы в нашей бригаде все рабочие первой категории, нам по восемьсот грамм хлеба в сутки положено; только Эрик получает шестьсот грамм, он пока, как ученик, на второй категории числится. Сахара по первой категории здесь дают тоже восемьсот грамм, в месяц, и мыло, один кусок, хозяйственное или туалетное, по желанию. Начальство говорит, что скоро столовую на заводе наладят, можно будет некоторые месячные карточки на рабочие талоны обменивать.
– Ни черта не выгодно будет, опять народ обманут…
Дядя Серёжа лёг на койку, отвернулся к стенке.
Николай улыбнулся, подмигнул Мишке, показал, чтобы тот не обращал особого внимания на уставшего мужика.
– А купить что, если на зарплату, можно будет?
– Можно, но с зимы обстановка с продуктами на рынке здесь, в Кёнигсберге с каждым днём всё хуже и хуже становится. Говорят, что у нас в стране свой неурожай был, засуха, да и, вроде как, трудящимся полякам и чехам тоже нужно с зерном после войны помогать… Ещё в январе литр молока на рынке можно было за два рубля взять, а в прошлый выходной я заходил туда, видел, что уже все торгуют по пять! Некоторые мордатые тётки и по десять, и по двадцать рублей просят! И покупают же у них некоторые…
От стенки дядя Серёжа буркнул, не поворачиваясь.
– А в коммерческих магазинах ещё и спецнаценка! В «Особторге» вполовину
Молчаливый Усаныч встрял, отложив в сторону книгу.
– Не везде. В некоторых «Особторгах» инвалидам папиросы продают со скидкой в четверть…
– … Водка теперь в семь раз дороже довоенной продаётся!
Николай весело толкнул в плечо дядю Серёжу.
– Хватит тебе, старый, о своей водке-то печалиться, вставай, я сейчас чайку быстренько вскипячу! Чай будем пить. Сахар в наших общественных запасах есть, до конца месяца вполне на всех хватит!
Мишка обречённо вздохнул.
– С баранками?
– Да, с баранками. А как ты угадал?!
Пока занимались чаем, поговорили о том, кто что в апреле по карточкам не выкупил.
– Я крупу и макароны ещё не успел взять, в выходной дойду до магазина. Или ты, Эрик, сбегаешь, отоваришь?
– Сбегаю.
– Только обязательно, не забудь!
Николай с улыбкой погрозил мальчишке пальцем.
– А то карточки пропадут, что само по себе непорядок.
Мишка, освоившись за столом, вовсю хрустел баранками.
– Кто тут у вас, на заводе, занимается карточками? Через кого мне прикрепиться?
Почти на все вопросы отвечал Николай, успевая и кружки на столе расставлять, и кипяток с заваркой разливать.
– Насчёт карточек ты, Мишка, загляни завтра с утра в кадры…
– К Наталье Владимировне?
– К ней самой… Она тут у нас снабжением карточками новых рабочих занимается, правильной выдачей. Раз в неделю она в исполком ходит, в специальное бюро по продовольственным карточкам, и тебя в плановом порядке тоже обеспечит.
Мишка не успокаивался, желая прямо в этот момент узнать побольше.
– А как настроение здесь, вообще?
– Настроение трудящихся вполне здоровое…
Николай отвечал невнимательно, с осторожностью обращаясь с горячим чайником.
Дядя Серёжа снова перебил его.
– Ага, скоро будем ходить в магазины только смотреть!
– Да прекрати ты свои пораженческие настроения!
– Чего прекращать-то?!
Дядя Серёжа вскочил, присел на койке, спустив на пол босые ноги.
– Вместо мяса некоторым работягам уже выдают субпродукты! Так? Так! Сахар заменяют низкосортными карамельками! Так ведь?! Молоко уже совсем не настоящее – добавляют сыворотку, обрат, пахту! Хлеб мокрый, тяжёлый! Правда же?! Вот, а ты всё попусту споришь со мной…
– Я и не спорю…
Мишке совсем не хотелось, чтобы кто-то вокруг него сейчас громко спорил или ссорился. Он и начал-то пояснять тихо и рассудительно.
– А у нас, в Москве, на комбинате, не так… У нас там даже для питания детей специальные кухни есть!
– Как это?!
– А вот так! При комбинате работает молочная кухня, где малышам, ну, совсем ещё маленьким, до года, выдают молоко, жиры, манную крупу, сахар и муку. А те, кто чуть постарше, получают питание и продукты из пищевых станций, на детские продовольственные карточки. В яслях их кормят полным рационом! А в школах, я знаю точно, моя младшая сестрёнка рассказывала, что им дают горячие завтраки. Когда в этом феврале товарищ Сталин выступал в Москве перед избирателями и сказал, что карточная система в СССР будет отменена в ближайшее время, то буквально через несколько дней во всех газетах было напечатано сообщение о снижении цен!