Пропавший в чёрном городе
Шрифт:
– А вы как с ними, с мальчишками, с девчонками немецкими? Дружите? Ну, во дворе, на улице?
Анка захохотала.
Обернулся на неё какой-то хмурый прохожий.
– Поначалу-то некоторые наши взрослые немцев запросто выкидывали из очереди в магазин и занимали их место, и нас учили так же поступать. Мы тоже, переехавшие, советские девчонки и мальчишки, дружно колотили киндеров, но потом подружились с ними! Уже разговариваем кое-как, понимаем некоторые слова, иногда во дворе играем вместе. Во, я же тебе ещё
Стремительно, как подхваченная весенним ветерком, Анка перебежала широкую брусчатую улицу, закричала оттуда, замахала Мишке рукой.
– Смотри, это кинотеатр! Немецкий, но уже работает! Там кресла красные сохранились, бархатные и потолок синий, на нём лампочки как звёзды в темноте светятся!
Анка вернулась к Мишке и к велосипеду, запыхавшаяся, счастливо улыбнулась
– Мы сюда уже несколько раз ходили с девчонками! Здесь наши, отечественные, фильмы показывают и новости. Ты смотрел «Два бойца»?
– Да, в Москве, когда ещё война шла.
– А-а, я только недавно… И ещё один кинотеатр в Кёнигсберге есть, но на другом конце города, ближе к восемьсот двадцатому заводу. Туда часто трофейные фильмы привозят, недавно показывали «Сестра его дворецкого», так здорово!
– Так это же американское кино?!
– Ой, а мы все фильмы, которые не наши, не советские, трофейными называем! Мы «Сестру его дворецкого» ходили смотреть с ребятами с восемьсот двадцатого…
– А чего это за секретный завод такой, ты про него всё цифрами и цифрами?!
Анка замялась, для чего-то даже посмотрела на небо.
– Я обещала… Генка не велел никому говорить. Корабли там военные ремонтируют, вот. Всё, больше ничего не скажу, сам у него при случае спросишь.
Анка улыбнулась.
– Извини.
– Ничего, понимаю.
– Генка пригласил в кино меня и ещё девчонку из нашего дома, билеты нам купил, мороженым угощал…
– Много?
– Чего много?
– Мороженого много было?
– Не-ет… По кружочку. По одному…
Замолчали оба, несколько минут шли в тишине, молча смотрели по сторонам.
Анка заговорила первой.
Шла, по-прежнему не смотрела на Мишку, просто рассказывала, показывала рукой на разные дома, разрушенные и целые.
– Нас с завода на субботники сюда несколько раз возили… Сначала мы разбирали завалы из деревьев и кирпичей на улицах, потом наши военные, комендатурские, придумали создавать продовольственные запасы для питания немецкого населения. Мы перебирали картошку в старых городских хранилищах, проверяли запертые дома и подвалы на предмет продовольствия. А ещё заводские бригады выезжали в пригороды, на хутора, там искали зерно, муку и картошку.
До комендатуры они дошли минут за сорок.
– Только я не знаю точно, работают ли они там сегодня… Видела, как всю неделю
– Дойдём – посмотрим, разберёмся.
Действительно, около красивого трёхэтажного здания на перекрёстке стояли машины, вокруг которых прохаживались автоматчики. Другие солдаты, без оружия, выносили на улицу, к грузовикам, мебель, упакованные бумаги.
– Подожди меня здесь, мало ли чего… Я сам справлюсь, ладно?
– Хорошо. Я постою на той стороне. Только ты недолго, Миш, а?
– Как получится.
Анка со своим красным велосипедом осталась под деревьями, а Мишка перебежал через дорогу к зданию комендатуры.
– Стой! Куда?! Стрелять буду!
Часовой у дверей, пожилой усатый автоматчик, бросился наперерез Мишке.
– Хальт! Цурюк!
– Я свой, свой! Я русский, из Москвы приехал! Брата ищу! Я по делу.
– Тьфу ты! А чего тогда мчишься, как оглашенный?! Всё равно стой, я старшего позову, выясним.
Часовой нажал кнопку на двери.
– Сейчас дежурный офицер выйдет. А ты стой смирно, не суетись!
– Почему так строго?
– Ха!
Дядечка с автоматом рад был поговорить с новым человеком.
– Потому что нам бдительность нужно сохранять! Недавно, в прошлом месяце, случай у нас тут был, такой же мальчишка, как и ты, только немчик, к воротам подбежал, с гранатой, с противотанковой, представляешь?!
– И вы его застрелили?!
– Брось! Успели сообща повалить, обезоружили. Он реветь начал, чего-то там кричал. А сегодня вот ты нарушаешь…
– Я не нарушаю! Я же только спросить! Я брата в Кёнигсберге ищу, Славку!
– Какого?
Договорить усатому не довелось, дверь комендатуры открылась и на крыльцо вышел хмурый офицер с карандашом в руке.
– Ну, чего тут, Егоров? Чего вызывал?
– Вот, товарищ майор…
Автоматчик выпрямился, поправил пилотку.
– Вот, парнишка прибежал, наш, русский, говорит, что по делу, что, вроде как, брата ищет…
– А что с твоим братом случилось? Он воевал здесь?
Майор повернулся к Мишке.
Тот зачастил, заспешил объяснить всё подробно.
– Нет, нет, что вы?! Здравствуйте! Мой Славка из Москвы сюда, в Кёнигсберг, зимой ещё приехал, по комсомольской путёвке, телеграмму нам с мамой дал, что доехал хорошо, идёт на завод…
Мишка выдохнул и заплакал, размазывая слёзы по лицу рукавом куртки.
– Ну, ну… Продолжай, говори. Приехал твой Славка – и что дальше?
– Пропал он. На завод не пришёл, нигде в органах не отмечался. Мама запрос сюда делала, наверно вам, в комендатуру, а ей ответили, что Славка здесь не значится… Вот я и приехал…