Проповедник
Шрифт:
Было похоже, что он напряженно ждет приговора своего собеседника.
Мартин спросил шепотом:
— Ну что там, что случилось?
Патрик прижал палец к губам, прерывая его вопросы. Кажется, именно сейчас он получил какое-то разъяснение.
— Да, этого нельзя исключить. В данном случае на практике это вполне возможно.
В лице Патрика что-то дрогнуло. Мартин видел, как буквально от макушки до ног по телу Патрика прокатилась волна облегчения и он наконец расслабился. Мартин по-прежнему ничего не понимал и колупал пальцем стол.
— Спасибо, спасибо, как хрен знает что.
Патрик
— Я знаю, у кого Ени Мёллер, и ты ушам своим не поверишь, когда я тебе расскажу, что сейчас услышал.
Операция закончилась. Йохана перевезли в реанимацию, и он лежал там с торчащими из него трубками и шлангами, погруженный в темный мир беспамятства. Роберт сидел возле кровати и держал Йохана за руку. Сольвейг вышла в туалет, и они сейчас остались с братом вдвоем. Линду сюда не пустили: в палату реанимации допускали только самых близких.
Изо рта Йохана торчала трубка, присоединенная к аппарату искусственного дыхания, который работал с тихим шипящим звуком. Роберт поймал себя на том, что дышит в такт машине, словно пытаясь таким образом помочь Йохану дышать и хоть сколько-то поубавить переполнявшее его самого чувство полнейшей беспомощности.
Он провел пальцем по ладони Йохана и увидел на ней две длинные и одну короткую линии. Роберт не знал, какая из них линия жизни, но надеялся, что короткая — это линия любви. У него голова шла кругом, когда он только пытался себе представить мир без Йохана. Хотя в паре с Йоханом Роберт ощущал себя лидером, но по правде, на самом деле без Йохана он был маленькое дерьмецо. Чтобы сохранять и утверждать свой авторитет и мужественность, Роберт нуждался в мягкости, присущей Йохану. Если в нем самом изначально и была какая-то мягкость, то она исчезла начисто, когда он нашел мертвого отца, и без Йохана она будет для него безвозвратно потеряна.
Роберт сидел, думал и давал обещания. Он обещал, что все изменится и для них начнется новая жизнь, если только Йохан останется на этом свете с ним. Роберт обещал больше никогда не воровать, найти работу, заняться чем-нибудь хорошим. Никто бы не поверил, но он даже пообещал постричься. Последний зарок он дал себе с некоторой опаской, но, к его изумлению, именно после него все и переменилось. Рука Йохана легонечко задрожала, и его указательный палец поднялся и опустился, как крылья у бабочки, словно Йохан тоже пытался погладить руку Роберта в ответ. Совсем чуть-чуть, почти ничего, но это все, что нужно Роберту. Он успокоился и с нетерпением стал ждать, когда вернется Сольвейг, он знал, что наконец сможет ей сказать, что с Робертом все будет в порядке.
— Мартин, тут один малый звонит и говорит, что у него есть информация насчет избиения Йохана Хульта, — сказала Анника, высунув голову из дверей, и Мартин, идущий по коридору, остановился и повернулся к ней.
— Вот черт, у меня времени ни минуты.
— Ну что, мне ему сказать, чтобы перезвонил попозже? — спросила Анника.
— Нет-нет, я этим займусь.
Мартин быстро зашел к Аннике и взял трубку. Он сосредоточенно слушал своего собеседника
— Анника, нам с Патриком срочно надо ехать. Ты не можешь связаться с Ёстой и попросить его пулей позвонить мне на мобильник? И где, к черту, Эрнст?
— Ёста с Эрнстом уехали обедать, но я им позвоню на мобильный.
— Хорошо.
Мартин унесся, и несколькими секундами позже ему на смену появился Патрик.
— Анника, тебе удалось связаться с Уддеваллой?
Анника довольно показала Патрику большой палец.
— Все сделано, они выехали.
— Клёво.
Патрик повернулся и пошел было на выход, но остановился и сказал:
— Анника, само собой разумеется, что тебе больше не надо заниматься этим списком детей-безотцовщин.
И потом быстрыми шагами Патрик тоже вышел в коридор. Напряжение в участке достигло такого уровня, что, казалось, ощущалось физически. Патрик в двух словах объяснил Аннике, что произошло, и Анника тоже почувствовала, как ее с ног до головы пронизывает возбуждение. Все указывало на то, что наконец самое важное разрешилось и расследование подходит к концу. И именно поэтому сейчас важна каждая минута. Она кивнула Патрику и Мартину, когда они проходили мимо стеклянной перегородки перед ней и исчезли за входной дверью.
— Удачи, — крикнула им вслед Анника, но не знала, услышали они ее или нет.
Она торопливо набрала номер Ёсты.
— Да, Ёста, полная хренота. Вот сидим мы тут с тобой, ты да я, а там эти сопляки шуруют.
Эрнст опять взгромоздился на своего любимого конька. Ёсту его высказывания порядком достали, он уже устал выслушивать все это в очередной раз.
И хотя он и поцапался с Мартином, но в основном только из-за того, что ему сделал замечание малый в два раза младше его. Но задним числом Ёста признавал, что ничего страшного в этом нет.
Они сидели в ресторане «Телеграф», куда приехали пообедать. Неожиданно у Ёсты зазвонил телефон, который лежал наготове на столе. Они оба посмотрели на дисплей и увидели, что звонят из участка.
— К черту, хрена им всем. Есть вообще у человека право посидеть спокойно и пожрать? — сказал Эрнст, протягивая руку, явно намереваясь выключить телефон Ёсты, но взгляд напарника заставил его остановиться.
Был самый разгар обеденного времени, и посетители ресторана недовольно оборачивались, чтобы посмотреть, кому там приспичило разговаривать и мешать людям есть. Но Ёста очень спокойно встречал их взглядом и намеренно говорил громче, чем обычно. Закончив разговор, он положил деньги на стол, поднялся и сказал Эрнсту:
— Идем, есть работа.
— А подождать это никак не может? Я, между прочим, еще кофе не пил, — заявил Эрнст.
— Ничего, потом попьешь, в участке. А сейчас нам надо забрать одного малого.
Во второй раз за день Ёста ехал в Булларен, но сейчас он сам сидел за рулем. Он рассказал Эрнсту о том, что ему сообщила Анника, и через полчаса они добрались до места. У дороги, недалеко от дома, топтался молодой парень, наверняка тот самый, который им нужен. Они остановились и вышли из машины.