Проповедник
Шрифт:
Патрик очень хорошо понимал, что творилось в душе Мартина, но не мог подобрать слов, чтобы утешить коллегу. Будь он на месте Мартина, то, по всей видимости, убивался бы ничуть не меньше, хотя и понимал, что самокритика в данном случае совершенно бесполезна. На самом деле вряд ли кто-то сумел бы опознать преступника, совершившего четыре изнасилования пять лет назад. Тогда Мортену Фриску едва исполнилось семнадцать, это был худой, темноволосый юнец, который использовал нож, чтобы запугивать своих жертв и принуждать их. А теперь в их машине сидел светловолосый мускулистый детина, который, по всей видимости, хотел быть господином в любой ситуации и считал,
Мартин указал на молодого парнишку, который стоял чуть в стороне от центра событий и нервно грыз ногти. Бейсбольную биту прихватили с собой в качестве вещественного доказательства полицейские, и на лице парнишки ясно читалось беспокойство. Похоже, он сомневался, будет ли он считаться героем или длинная рука закона зацапает его как злодея. Патрик кивнул Мартину, чтобы тот шел следом, и приблизился к парнишке, который беспокойно топтался на месте.
— Пер Турсен, если не ошибаюсь?
Он кивнул.
Патрик объяснил Мартину:
— Он товарищ Ени Мёллер. Это он рассказал, что она собиралась ехать на попутке во Фьельбаку.
Патрик опять обратился к Перу:
— Я кое-чего не понимаю в том, что здесь произошло. Откуда ты узнал, что он собирается насиловать Мелани?
Пер стоял, глядя в землю.
— Мне нравится сидеть и рассматривать людей, которые приезжают сюда. А этого я сразу же отметил, как только он поставил свою палатку на днях. Что-то мне в нем не понравилось, как он крутился и пыжился перед молоденькими девчонками: он, наверное, думал, что он такой клевый, раз у него лапы как у гориллы. И я еще обратил внимание на то, как он разглядывает девушек постарше, особенно если на них не много одежды.
— Ну а что случилось сегодня? — нетерпеливо спросил Мартин, подводя Пера ближе к делу.
По-прежнему глядя под ноги, тот ответил:
— Я увидел, что он сидит и внимательно смотрит, как родители Мелани собираются и уезжают. А потом он вроде как чего-то ждал.
— А как долго? — спросил Патрик.
Пер задумался:
— Ну, минут пять, может быть. А потом мне показалось, что он будто на что-то решился. Он встал и пошел к домику Мелани. И я подумал, что он, может быть, собирается ударить ее или еще что-нибудь. Но когда она открыла, он как рванул внутрь. Я тогда подумал: вот гадство, это, наверное, он схватил Ени. И тогда я пошел, взял у пацанов бейсбольную биту, побежал туда и треснул его по голове.
Перу пришлось прерваться, чтобы перевести дух, и в первый раз он поднял взгляд и посмотрел прямо на Патрика и Мартина. Они заметили, что он очень сильно волнуется и губы у него дрожат.
— Я теперь влип, наверное, у меня будут неприятности? Ну, я хочу сказать, из-за того, что я ударил его по голове?
Патрик успокаивающим жестом положил руку на плечо Пера.
— Я не могу обещать, что для тебя не будет совершенно никаких последствий: по крайней мере, тебя будут допрашивать. И уж конечно, должен тебе сказать, мы никак не можем поощрять, когда люди начинают махать битами, но правда заключается в том, что если бы ты не вмешался, этот тип наверняка успел бы изнасиловать Мелани.
Пер буквально воспрял духом, выслушав его слова с явным облегчением. Но тут же у него на лице опять обозначилось беспокойство.
— А могло
Он так и не смог произнести слово, и Патрик подумал, что на этот вопрос он ответить не в состоянии, а тем более успокоить Пера, но все же сказал то, о чем думал:
— Я не знаю. Скажи, пожалуйста, как ты думаешь, он также посматривал на Ени хоть иногда?
Пер сосредоточенно думал, но потом отрицательно помотал головой:
— Я не знаю. Конечно, он на нее смотрел, он глядел на всех девушек, которые проходили мимо, но не могу сказать, что он обращал на нее какое-то особое внимание.
Они поблагодарили Пера и оставили его на попечение взволнованных родителей, потом поехали обратно в участок. Там, уже под надежным присмотром, возможно, сидел тот, кого они так лихорадочно пытались найти. Одновременно, независимо друг от друга, оба скрестили пальцы. Патрик и Мартин очень надеялись, что поймали именно того, кого искали.
Атмосфера в комнате для допросов казалась раскаленной до предела. Они все время думали о Ени Мёллер. Им не терпелось как можно скорее добиться правды от Мортена Фриска, но они также понимали, что некоторые вещи форсировать просто невозможно. Патрик вел допрос, и никого не удивило, что он попросил Мартина при этом присутствовать. После того как прошла обязательная процедура уточнения паспортных данных, Патрик включил магнитофон, посмотрел на часы и произнес вслух время начала допроса. Они начали работать.
— Ты задержан за попытку изнасилования Мелани Йоханссон. Ты можешь что-нибудь возразить против этого?
— Да это надо еще доказать.
Мортен сидел, развязно развалившись на стуле, положив на спинку здоровенную, накачанную руку. Он был одет очень легко: в рубашку с вырезом, максимально открывавшую его телеса, и малюсенькие шорты, чтоб демонстрировать мускулы. Крашеная светлая челка все время падала ему на глаза.
— Я ничего не сделал против ее согласия. Если она говорит что-нибудь другое, значит, врет. Мы договорились о встрече, когда ее родители уедут. Мы как раз только-только приступили к делу, собираясь порезвиться, когда этот чертов идиот ввалился со своей бейсбольной битой. Я обязательно предъявлю обвинение в жестоком обращении, и вы должны это записать там, в протоколе.
Он указал на блокноты в руках у Патрика и Мартина и ухмыльнулся.
— Об этом мы можем поговорить позже, а сейчас побеседуем об обвинениях против тебя.
За сухим корректным тоном Патрика скрывалось отвращение, которое он испытывал к Мортену. Здоровые парни, которые нападали на маленьких девчонок, были в его глазах худшими из худших. Мортен пожал плечами, словно ему это совершенно безразлично. Годы, проведенные в тюрьме, многому его научили. Патрик помнил его худым, неуверенным семнадцатилетним юнцом, который моментально раскололся и признался в четырех изнасилованиях, едва его об этом спросили. А теперь он видел перед собой вполне взрослого мерзавца, чей физический облик соответствовал его внутренним изменениям. Прежней осталась лишь его агрессивность по отношению к женщинам. Насколько они знали, раньше он обвинялся в жестоком обращении с женщинами и насилии, но не в убийствах. Патрика беспокоила мысль о том, что тюрьма могла очень сильно изменить Мортена — и не в лучшую сторону. Может быть, Мортен Фриск эволюционировал от насильника к убийце? Но где в таком случае Ени Мёллер и как связывается это со смертью Моны и Сив? В то время, когда они были убиты, Мартин Фриск еще не появился на свет.