Пропущенный вызов
Шрифт:
Скорее всего, хитрый Дмитрий Павлович разыграл карту «карательной психиатрии», что сумасшедшие на самом деле никакие не сумасшедшие, а борцы с проклятым режимом и находятся в психбольницах не по заболеванию, а по произволу властей.
Лиза поискала в Сети, но увы… Все это происходило давно, в до-интернетовскую эпоху, и записей передач, где Шишкин поднимал тему прав сумасшедших, не сохранилось. Они наверняка где-то есть, но нужен специальный навык, чтобы их найти, да и зачем?
Понятно, что там будет. Страстные монологи Дмитрия Павловича, слезливые истории граждан, чьих родственников загубили в психбольницах, может
Чтобы привести мысли в порядок, Лиза открыла пасьянс и стала задумчиво гонять карты по экрану.
Оно понятно, что у сумасшедших своя логика, и думать, чем Шишкин насолил Миханоше, смысла нет. Но с другой стороны… Был бы Дмитрий Павлович Джоном Ленноном, ситуация не вызвала бы никаких вопросов, но когда парень родился, имя журналиста уже давно было предано забвению. Кстати, когда Миханоша родился? Может быть, она ошибается насчет его возраста?
Психически больные люди не так уж редко совершают акты насилия. Не только алкоголики в приступе белой горячки и наркоманы в поисках дозы, но и тихие шизофреники могут натворить ужасные дела, направив свою агрессию на совершенно постороннего человека.
Когда Лиза училась в университете, на курсе судебной психиатрии им приводили пример, как обычный человек, полковник в отставке, зашел в трамвай, убил там троих человек, а когда опомнился, долго не мог поверить, что сделал это.
Случайные попутчики, но в трамвай-то он сел не с целью убийства, а по каким-то своим невинным делам.
Если бы Миханоша убил Шишкина где-то на своем привычном маршруте, то все сложилось бы, но что заставило его специально ехать к дому тележурналиста? Или они соседи?
Оторвавшись от карт, Лиза нарисовала в открытом блокноте, который всегда клала рядом с ноутбуком, приступая к тексту, вопросительный знак.
Этот пасьянс сходился крайне редко, а сейчас вдруг получился с первого раза, Лиза пожалела, что израсходовала этот шанс, не загадав желания. Вздохнув, она взяла телефон и позвонила Пете Ильичеву. Чем впустую тратить мыслительную энергию, лучше получить ответ у первоисточника и жить спокойно.
Петя неожиданно обрадовался ее звонку и предложил встретиться, благо хорошая погода и время не слишком позднее.
Ильичев выглядел совсем юным в светлых брюках и футболке с готическим принтом, и Лиза пожалела, что сама вырядилась в шелковое платье, лучшее из летнего в своем гардеробе. Надо было тоже засунуть свою толстую попу в джинсы, а не драпировать ее благородными тканями.
Неподалеку от Лизиного дома располагался парк, дикая территория, слава богу подведомственная другому отделу. Но на границе его, где цивилизация и гуманность еще сохраняли силу, недавно открылось симпатичное летнее кафе. Пластиковые столики не внушали особого доверия, но приятные сумерки, аромат сирени и кромка залива вдалеке с лихвой компенсировали скудость обстановки.
Петя заказал бутылку сухого вина и сырную тарелку, и Лиза едва сдержала вздох разочарования. Она хотела поговорить с ним о деле, а не предаваться романтическим воспоминаниям.
Впрочем, после нескольких дежурных «а помнишь…» Ильичев с удовольствием сосредоточился на служебных делах.
Конечно, информация о фигурантах собрана еще далеко не вся, но общая картина уже понятна. Шишкин жил с женой в небольшом загородном
Лиза улыбнулась. Прикидываясь законченным пассионарием, в личной жизни Шишкин сохранял благоразумие, вкладывая свои доходы в то, что никогда не теряет в цене – в недвижимость.
Сын уже полгода учился в Германии по обмену, но Дмитрий Павлович все равно сохранил привычку каждый четверг ночевать в городской квартире, на пути в которую его и подстерегла смерть.
Петя заподозрил было любовную историю, но жена пояснила, что это было удобно для всех. Дмитрий Павлович поливал цветы, коих в городской квартире было огромное количество, скачивал сериалы на всю неделю, потому что за городом они располагали только мобильным Интернетом, принимал ванну, а жена тем временем делала генеральную уборку в доме, не раздражая мужа и не раздражаясь сама.
На всякий случай Петя проверил, не связан ли как-нибудь Миханоша с сыном Шишкина, все же они ровесники, двадцать лет, но если знакомство и существовало, то молодые люди его тщательно скрывали.
Впрочем, у сына не было никаких резонов желать смерти отца. Семья была дружная, любящая, даже странно, что такой скандальный журналист в быту оказался чрезвычайно мягким и неконфликтным человеком. Городская квартира и так была записана на сына, деньгами родители его тоже не обижали, так что тут перспективы никакой не просматривалось.
Все крестовые походы Шишкина остались далеко в прошлом, никаких разоблачений он не делал и опасности ни для кого не представлял.
Не для чего было городить такую сложную комбинацию. Настоящего психа не заставишь убивать по заказу, а уговорить молодого человека совершить убийство, дать себя поймать и прикинуться сумасшедшим… Вряд ли кто пойдет на такое, разве что ради очень больших денег. Но когда есть очень большие деньги, проблему можно решить и без насилия. Слава богу, взятки еще никто не отменял.
Миханоша сейчас в психиатрической больнице, а там быстро разберутся, сумасшедший он или симулянт, у двадцатилетнего парня нет шансов обвести целый отряд профессоров.
Впрочем, после того как оперативники опросили родителей и знакомых убийцы, оставалось только удивляться, почему парень раньше не попал в поле зрения врачей.
Юра Миханоша рос в благополучной семье, папа бизнесмен средней руки, мама – домохозяйка. Ребенка приобщали к культуре, водили в кружки, но все, как говорится, не в коня корм. Мальчик рос нелюдимым, трудно сходился с другими детьми и плохо учился в школе, хотя иногда показывал прекрасную память и интеллект. Например, он увлекался Древним Египтом, и когда проходили по истории этот раздел, Юра отвечал только на отлично, сделал несколько рисунков для класса, доклад и реферат, который учительница даже отослала на какой-то конкурс. Но когда тема закончилась, Юра снова скатился на троечки. Так же и в математике. При полном пренебрежении к этой науке он вдруг быстро и остроумно решал сложнейшую задачу. В старших классах у него появилось безразличие к своему внешнему виду, он перестал мыться, стригся со скандалом, и если бы мать не следила за его одеждой, месяцами ее не менял бы.