Прорицатель
Шрифт:
— Вьёнге, — подсказал Белка. Вьёнге принесли на их земли южане во время войн; это пойло варили из дурманящих трав, секрет состава строго охранялся, так что оно считалось очень ценным. Старшие братья Белки давно мечтали хоть о глотке, сам же он почему-то никогда не задумывался об этом, а сейчас было и подавно не до того.
— Вот именно...
— Хозяин! — зычно донеслось с улицы, и Белка узнал голос Карпа. — Отпускай парня, нам пора. Боги милостивы — свидитесь!..
— Да почём тебе знать, бездомный, голь перекатная... — с неожиданной горечью, еле слышно проворчал отец, потом резко отстранил
Белку усадили в седло перед Чибисом, как перед самым лёгким, как только они миновали бор и могли не идти пешком. Ехали в молчании, под копытами коня мерно поскрипывал снег; Белка стал задрёмывать, угревшись под многослойной одеждой. Чибис со смехом потормошил его за плечо.
— Чего носом-то клюёшь — сморило?... — Волк, ехавший впереди, коротко обернулся и продолжил смотреть вперёд. — Нечего спать, до привала далеко. В Яргли надо поспеть поскорее.
— А Яргли — это крепость?
— Да, и городишко возле. Там скоро будет один из хайлиров.
— Хайлиры... — благоговейно прошептал Белка и попытался извернуться так, чтобы взглянуть Чибису в лицо. — Правда? Это те, которые всех важнее в войске?
— Ну, почти, — кивнул Чибис, всё ещё улыбаясь. — А кое-что ты знаешь, парень... Сотники, а уж над ними — хайлиры, а над хайлирами только князья да Император.
— А разве князья остались?
— А как же? Только все они теперь подданные Лирд'Алля.
Белка помолчал. Он не понимал, почему Император не казнил князей или, по крайней мере, не сгноил в темницах своего замка. До сих пор он был уверен, что именно так тот и поступил. Он хотел и одновременно боялся задавать лишние вопросы, остерегаясь показаться дурачком.
— И хайлир ждёт вас, чтобы добить Серого Князя?
— Наверняка, — Чибис весело тряхнул головой, и снег режущим светом отразился в его до блеска начищенном шлеме. — Всякая тварь должна знать своё место, а слишком наглых псов надо усмирять.
— Не шути этим, — бросил через плечо Волк. — Забыл Балури?
Чибис не ответил. Но Белка решил не сдаваться:
— Получается, князья тоже как бы идут против такого же, как они?
— Смышлёный, шельма, — по-доброму изумившись, протянул Карп. — Точно. У них и выхода другого нет, кроме как Императора поддерживать.
— А иначе что? Он убьёт их?
— Император — не чудовище, Белка, — серьёзно ответил Карп. — Он справедливый человек.
— А вы видели его?
Но Карп не успел ответить — Волк натянул поводья и поднял руку, призывая к тишине. Их конь тоже мгновенно замер, и Белка почувствовал, как за спиной напрягся Чибис, в любой момент готовый натянуть тетиву.
Где-то неподалёку раздался стон — тихий, сдавленный. Волк спешился, прошёл к обочине и, схватив нечто, неприметно приютившееся у корней сосны, рывком
Это был человек, но Белка мог бы вообще не заметить его или принять за кучку тряпья. Одет он был в лохмотья, кое-где приоткрывавшие посиневшую наготу, и так исхудал, что кожа лоснилась, обтягивая скелет. Белка невольно содрогнулся, увидев его безвольно повисшие руки — тонкие и почти прозрачные, как рыбьи косточки. Что до лица, то оно было грязным и заросшим густой бородой, но угадывались довольно правильные черты. Человека колотило, и он с трудом дышал.
— Ты кто? — строго спросил Волк и, не дождавшись ответа, легонько встряхнул его; в руках такой горы мышц человек казался детской куклой. — А?
— Оставь его, — со смесью жалости и отвращения сказал Карп. Чибис наблюдал молча. Человек разлепил спёкшиеся губы и прошептал:
— Я умираю. Убейте меня.
Белка сглотнул слюну, которая вдруг стала горькой.
— Вот ещё, — фыркнул Волк. — Отогреться, поесть — и будешь в порядке.
— Нет... Не буду, — человек приподнял ткань на животе (Белка еле удержался, чтобы не отвернуться); там была глубокая, жуткая на вид колотая рана, из которой тонкой струйкой всё ещё текла кровь. Было непонятно, как он до сих пор жив. — Серый Князь... Проклятое оружие... Убейте меня, — выдохнул он и закашлялся, усилив кровотечение.
— Вот как... — протянул Волк. — Дезертир, значит? Свои же?
— Свои, — кивнул человек, совершенно обмякнув у него в руках. — Сбежал... Поймали, держали в Балури, потом... выпустили... накануне битвы.
— Ткнув заговорённым лезвием, — прибавил Волк, оскалившись своей страшной улыбкой. Человек не ответил — видимо, всё и так было ясно; Чибис наклонился к Белке и негромко пояснил:
— У Серого Князя есть такое наказание. Говорят, у него несколько колдовских мечей, раны от них не исцеляются и не зарастают. Человек может мучиться год или два, прежде чем умрёт, и яд каждый день проникает в него.
Белка только кивнул, не отрывая взгляда от кровавых капель на снегу. Его мучила тошнота. Как ни странно, не само существование таких мечей поразило его, а то, что Серый Князь их применяет. Причём на своих же людях. Зачем? Почему? Откуда в нём столько жестокости — или это не считается жестоким во время войны?... Белка окончательно запутался, и добило его молниеносное, отточенное движение Волка:
— Да хранят тебя боги, — сказал он, достал из ножен собственный меч и, пронзив дезертиру грудь, повернул клинок. Человек дёрнулся и замер, прошептав что-то вроде «Спасибо». Белка судорожно всхлипнул, и Чибис обнял его.
— Надо бы похоронить, — произнёс Карп, когда Волк вытер лезвие об одежду убитого и снова вложил его в ножны. Тот покачал головой:
— Земля слишком мёрзлая, и снегу много. Нет времени.
— Его же здесь звери растащат, Волк, — грустно сказал Чибис, не прекращая прижимать к себе Белку.
— Ну и что, им тоже надо есть, — жёстко ответил Волк, вспрыгивая в седло. — А я не намерен возиться с падалью Серого сиятельства. Пошёл! — и пустил коня быстрее, чем раньше. Чибис вздохнул, и они снова тронулись. Вид вокруг был тем же, тело осталось далеко позади, но Белку не покидала дурнота. Вскоре к ним подъехал Карп и участливо спросил, как он.