Пророчество души
Шрифт:
— В начале 1900-х, — я задумчиво нахмурилась, пока пыталась вспомнить точную дату.
— Уже хорошо, — сказала Мэй, вводя период 1910–20 в строку поиска. — И ты сказала, что цирк был в Санкт-Петербурге. Как называлось твое выступление?
Смущенно улыбаясь, я ответила:
— Елена, Летящая Жар-птица.
Мэй приподняла бровь.
— Громкое! Такое должно быть легко проверить.
— Что именно ты ищешь? — спросила Приша, пока Мэй вводила место и ключевые слова.
— Ну, если Проблески Дженны настоящие — в чем я сильно сомневаюсь — то ее смерть как известной акробатки должна была попасть
За пару секунд варианты заполнили экран. Мой пульс участился, пока мы искали среди результатов. Многие были о выступлениях балета «Жар-птица» русского композитора Игоря Стравинского. Были и статьи о волшебной огненной птице из славянского фольклора. Мое сердце даже пропустило удар, когда я увидела имя Феникса в ссылке, а потом поняла, что это было еще одним вариантом мифической огненной птицы. Но там не было ничего о русской цирковой артистке по имени Елена.
Отклонившись на стуле, Мэй сцепила пальцы за головой и заявила довольным голосом:
— Вот. Дело выполнено. Проблески Дженны не настоящие.
Несмотря на скрытый укол разочарования, я невольно ощутила сильное облегчение. Оценка доктора Ларссона теперь была вне сомнений.
Но Приша скрестила руки и покачала головой.
— Это не доказывает, что это не произошло, — возразила она. — Про это могли не сообщить.
Мэй прокручивала долгий список ссылок.
— Этот поиск довольно обширный. И я думала, что такая драматичная смерть была бы упомянута где-нибудь в газете…
— Погоди, — перебила я, сердце колотилось, взгляд уловил заголовок. — Вернись выше… стой! Что это? — я указала на описание ссылки, названной «Известная Жар-птица не взлетела».
Мэй нажала на ссылку, и отсканированная статья из издания «Ежедневный Телеграф» за 23 октября 1904 появилась на экране:
Известная Жар-птица не взлетела
В трагическом случае в прошлом месяце известная русская акробатка Юлиана Петровски, известная всем как Юлиана Жар-птица, умерла во время циркового представления в Ямбуге, Россия. В ее известном трюке с трапецией, по словам очевидцев, порвался канат, и она не состыковалась с напарником. Ее похороны прошли в Санкт-Петербурге пять дней назад.
Холодок пробежал по моей спине. Я потрясенно переглянулась с Пришей, чьи глаза были такими же широкими, как мои.
— Ну… это не стопроцентное совпадение, — возразила Мэй, неловко ерзая на стуле. — Имя не то, начнем с этого.
Приша хмуро посмотрела на Мэй.
— Признай, они довольно похожи.
— Ладно, но и различий много, — настаивала Мэй. — Даже место другое.
— Точно, — признала Приша. — Но остается факт: известная акробатка умерла в России, упав с трапеции в начале 1900-х. Прямо как в Проблеске Дженны. Это убедительная улика прошлой жизни.
— Или это могло быть чистым совпадением, — парировала Мэй. — Я знаю, что ты хотела бы, чтобы это было правдой, Приша, но помни, что это видение вызвал врач Дженны.
Приша
— И? Он мог задеть воспоминание о прошлой жизни.
— Или, что вероятнее, воображение Дженны, — заявила с нажимом Мэй. — Мы обе знаем, как Дженна любит историю, так что она могла прочесть об этой истории в книге, услышать по радио или даже увидеть в кино!
— Возможно, — сказала Приша, сдавшись под решительным взглядом Мэй. — Или, может, принятие Проблесков тем, чем они есть, лучше для здоровья, чем пытаться отрицать или подавлять их.
— Ты не врач Дженны, Приша! — рявкнула Мэй, заставив столовую затихнуть от ее вспышки.
— Нет, я ее подруга, — ответила Приша, ее голос подрагивал, а щеки краснели. — И, как ты, я пытаюсь помочь ей.
Мои подруги погрузились в напряженную тишину, а я все глядела на заголовок газеты, пораженная нереальной возможностью, что я читала о своей смерти в прошлой жизни.
6
— С днем рождения, Приша! — сказала я, скормила ей кусочек торта и отошла, чтобы Мэй сделала то же самое. Их ссора в начале недели была забыта, и я тоже перестала думать, что в какой-то жизни была русской акробаткой. Чтобы не сойти с ума, я должна была верить, что новость была странным совпадением.
Приша в ярко-фиолетовом сари и с длинными черными волосами, уложенными высоко на голове, улыбалась, жуя торт, другие гости тоже участвовали в традиции угощения. Мама и бабушка Приши уже исполнили несколько индуистских ритуалов: посыпали ее сухим рисом и нанесли пятно оранжево-красной пасты на лоб; пронесли вокруг головы на серебряном подносе маленькую горящую лампу-дийя в церемонии света и осыпали ее молитвами.
Как только последний гость угостил именинницу тортом, отец Приши, худой мужчина с пышными усами и густыми волосами, встал и кашлянул.
— Дорогая семья и друзья, — начал мистер Шарма, глядя на комнату и широко улыбаясь, — я очень рад праздновать день рождения нашей старшей дочери, Приши, и я благодарю каждого из вас за то, что вы пришли сегодня. Уверен, вы согласитесь, что она выглядит чудесно, и это честь для нашей семьи…
Все хлопали, а он вытащил из кармана пиджака стопку бумаги, а мама Приши, переживая, что ее муж вот-вот затянет одну из его легендарных длинных лекций, вежливо сообщила, что ужин был подан. После вкусного пира с цветными карри, мисками горячего риса пилау и тарелок, полных самос и луковых баджи, все ушли в гостиную, где дядя Приши вытащил ситар и сыграл в честь племянницы.
Я использовала шанс в затишье и перенесла свою сумку в комнату Приши, готовую к ночевке. Но, пока я спускалась к празднованию, я уловила сильный запах сандала и ноту розы. Аромат был знакомым, но я не могла понять, откуда его знала. Я с любопытством пошла по запаху по коридору к кабинету мистера Шармы. Дверь была приоткрыта, и я не сдержалась, заглянула внутрь из-за запаха. Теперь аромат стал сильнее и, вместе с запахами сандала розы, мои ноздри наполнил запах земли и пота.
Словно ведомая невидимой нитью, я захотела пройти в комнату. Я заметила, что окно с видом на сад было закрыто, и там не горели благовония. Так откуда запах? Я не понимала.