Пророчество Двух Лун
Шрифт:
Кастелян и обратился к хозяйке замка, которая выпорхнула навстречу посланцам будущего зятя с прыткостью юной девы.
— Мой господин выражает вам глубочайшее соболезнование, сударыня, по случаю утраты вами доблестного супруга, — проговорил кастелян, опуская голову в неловком поклоне. — Прошу меня извинить — больная спина, иначе я поклонился бы вам гораздо ниже. Вы заслуживаете всяческого преклонения, госпожа Танет, и мой господин также утверждает это. Вместе с тем он выражает свое понимание причин, по которым вы не можете сопровождать его в столицу для совершения
Танет раскрыла рот и застыла на месте.
— Что?.. — вырвалось у нее. Со стороны могло показаться, будто она поперхнулась и тщетно пытается откашляться.
— Именно так, — подтвердил кастелян. — Разумеется, он ценит ваше стремление забыть о собственном горе и почтить своим присутствием свадьбу. Разумеется, он понимает и другое: устраивать пышную церемонию сейчас было бы невежливым по отношению к вашему горю. Поэтому он принял наилучшее решение, а именно: вы остаетесь в Ларра вместе с младшей дочерью, прелестной госпожой Адальбергой, дабы она скрасила для вас печальные годы вашего вдовства; между тем как госпожа Ибор — так сказать, отрезанный ломоть, если мне будет дозволено употребить столь простонародное выражение, — отправится вместе с женихом в столицу. Там произойдет их свадьба. Союз вашей дочери и моего господина скрепит сама королева, ее величество, царственная кузина герцога Вейенто.
Из всего этого мутного словесного потока госпожа Танет наконец выловила главное: Вейенто желает, чтобы она осталась в Ларра. Вдовство — удобный предлог. Она обязана отбыть срок траура, не показываясь при королевском дворе.
Танет скрипнула зубами. Она отсидит за замковыми стенами столько, сколько потребуется. Год, два. Но потом — потом она вырвется на волю и заявит о своих правах. И горе Вейенто, если он посмеет отказать теще! Горе Ибор, если она забудет о собственной матери!
— Хорошо, — с трудом выдавила из себя Танет, проглотив комок, застрявший в горле. — Разумеется. Это наилучшее решение. Я чрезвычайно благодарна господину Вейенто за его заботу и понимание.
Она метнула в кастеляна злобный взгляд, но тот был человеком весьма догадливым: одно только то, что Танет назвала его сиятельство просто-напросто господином Вейенто, говорило уже о многом.
— Рад, что мы нашли общий язык, — сказал кастелян невозмутимо. — Прошу сейчас передать мне вашу дочь, дабы я мог отвезти ее к будущему супругу. Вот эта госпожа, — он, не оборачиваясь, указал на служанку, — проследит за ее поведением, так что ваше материнское сердце может быть совершенно спокойным. Никакая опасность не грозит госпоже Ибор, и брачный дар она получит в свой срок.
Танет, не отвечая, удалилась в свои покои.
Ибор отбыла с большой помпой и шумом. Самой спокойной из всех выглядела сама невеста; казалось, происходящее почти не затрагивает ее души. Даже кастелян был немного взволнован: девушка была хорошенькая, очень свежая, и, глядя на нее, нетрудно было представить себе, какой она станет, когда преподнесет супругу первого ребенка: беременность только украсит ее. Такие женщины созданы для деторождения. Идеальная жена для
Ни мать, ни сестра не вышли проводить Ибор. Она, в свою очередь, покинула отцовский замок, не обернувшись. У нее не осталось здесь ничего, о чем она могла бы сожалеть; все ее надежды, все мечты устремлялись в столицу, туда, где для нее начнется наконец новая жизнь.
Приближаясь к замку Ларра, Элизахар ехал все медленнее и наконец остановил лошадь. Фейнне остановилась рядом с ним.
— Мы близко? — спросила она.
— Да.
— Расскажите мне о замке…
Элизахар молчал. Он не видел этого замка с самого детства. Тогда ему представлялось, что это несокрушимая темная твердыня, которая властвует над миром от основания веков. Нечто огромное, непредставимое, застилающее небо. У него не сохранилось ни одного зрительного образа, только общее впечатление.
Явиться сюда и потребовать для себя это титаническое создание человечьих рук казалось Элизахару верхом дерзости. Никто не смеет властвовать над Ларра, никто, кроме отца, такого же гиганта, не похожего на всех остальных людей.
— Несколько раз мне снился этот замок, — сказал вдруг Элизахар. Фейнне повернулась на голос, улыбнулась мужу. — Я видел его в моих снах таким же, каким когда-то он представал мне наяву. Неодушевленным монстром, в самом нутре которого дремлет злобное сердце, готовое ожить в любой миг. Теперь я понимаю, что это были детские сны. В этих снах я был ребенком. Очень маленьким ребенком.
— Почему вы так решили?
— Потому что в моих видениях замка Ларра земля была очень близко, гораздо ближе, чем теперь, — ответил он.
— А каким вы видите замок Ларра сейчас? — спросила она.
— Он гораздо меньше, чем мне вспоминалось. Но дело даже не в этом… — Элизахар улыбнулся. — Теперь я понял одну вещь: он напоминает Толесант! Ларренс нарочно надстроил над воротами башенки, переделал угловую башню. Мой отец бредил Толесантом. И так никогда не сумел побывать внутри той крепости. Должно быть, поэтому возвел для себя нечто похожее.
— Вы должны войти и заявить о своих правах, — сказала Фейнне. — Я знаю, что вы колеблетесь. Не сомневайтесь ни в чем. Вы — старший сын, вы — наследник. Та женщина, на которой женился ваш отец после смерти вашей матери, — никто. Ни сама она, ни ее дочери не смеют владеть замком Ларра и теми тремя деревушками, что принадлежат ему. Не сомневайтесь, муж.
Он молча тронул коня, и Фейнне последовала за ним.
Их беспрепятственно пустили внутрь, даже не спросили ни о чем. Элизахара бы это не удивило, если бы он знал, как исступленно госпожа Танет ожидала вестей от своего зятя. Вот-вот герцог Вейенто пришлет за ней эскорт, попросит прибыть в столицу, объявит о том, что изменил решение и желает присутствия тещи… Может быть, Ибор окажет надлежащее влияние на сиятельного супруга. Ибор — хорошая девочка и любит мать.
Госпоже доложили о прибытии гостя с дамой.