Пророчество королевы Севера
Шрифт:
— Кто здесь? — ее голос разнесся по всему пространству большого помещения.
Кап-кап-кап... капала вода, нарушая вновь наступившее молчание. Отозвалась женщина, в голосе слышался испуг:
— А вы кто? Откуда?
— Сверху, — вдруг произнес старый Родри, сжав внезапно Водану холодные, узкие плечи костистыми пальцами.
— И мы... сверху, — сказала невидимая женщина. Помолчала и добавила: — Город будет взят.
— Откуда ты знаешь? — воскликнула старуха, жена Родри, шамкая беззубым ртом.
Ей ответил мужчина:
— Обнаружен подземный ход. Армия мятежного Валласа ворвалась в город. Войско
— Что здесь? — не смог сдержать вопроса Водан.
— Склеп.
— А как вы сюда проникли?
— Как и вы, через подземный туннель под городом...
— Мы сможем выйти? — забеспокоилась Мартина.
— Сможем, — спокойно заметил невидимый мужчина. — Вот только неизвестно, зачем мы выйдем и куда... Если город взят, нас убьют тут же. Если подождем несколько дней, возможно, захватчики пойдут дальше, и нам удастся сохранить наши жалкие жизни.
Снова наступило тяжелое молчание. Молодая женщина опустилась прямо на пол и дала разревевшемуся младенцу грудь. Раздалось тихое чмоканье и сопение маленького заложенного носика.
— Устраивайтесь поудобнее, — произнес тот же голос. — У нас впереди долгое ожидание...
Но устроиться поудобнее им как раз и не довелось. Семеро уцелевших жителей Монатавана начали умирать один за одним.
Раненый мужчина умер на следующий день. И, умирая, позвал Водана:
— Парень... Ты должен остаться в живых. Если в этом мире есть хоть какие-то законы, хоть какая-то справедливость, если боги окончательно не отвернулись от него — кто-то должен остаться живым... На женщин не полагаюсь: их всегда забирает победитель, они умудряются полюбить врагов и родить от них детей... Но ты — ты вырастешь, и ты будешь помнить... ты будешь помнить все, что здесь произошло... Будешь? — вдруг переспросил, задыхаясь и без конца облизывая совершенно пересохшие губы.
Все ходили пить зловонную, липкую воду, капающую на выходе из зала. Поначалу Водан не мог представить, что ее можно не то что проглотить, а просто взять в рот. Но к концу первого дня жажда стала нестерпима...
Здесь, в подземелье, было сыро, но невероятно душно. Из трещин в земле просачивались газы, вызывающие слезотечение и боль в глазах, в носу и горле. И эта вонючая, мерзкая, отвратительная вода, тем не менее, помогала...
Раненый сказал сразу: «Я ухожу... Я потерял слишком много крови, не трогайте меня...» Это был мирный человек. Он сам говорил, что за всю жизнь никогда в руках меча не держал — лишь нож для разделки скотины и мясной топор, да и то с неохотой. Его дед был гончар, как и отец. С детства он делал посуду и большие чаны для хранения пищи и воды.
— Мои руки не умели убивать, — шепнул он Водану. — И это было ошибкой. Ты должен выжить. Ты должен стать воином. И ты должен отомстить. Боги выбрали тебя. Ты — единственный уцелевший.
Умирающий повторял это каждый час и без конца звал мальчишку к себе. Его жена не переставая плакала над ним. Она и убила солдата из армии мятежного Валласа, ворвавшегося к ним в дом ночью, прикончившего спавших детей и родителей и смертельно ранившего мужа. Убила, проткнув его вилами со спины с такой невероятной силой, что древко вошло в тело, проломив ребра, и уперлось в грудину, разорвав внутренности.
Ее муж истекал кровью. Она сама поняла, что его
— Парень... — снова, уже угасающим голосом, позвал гончар.
— Я здесь, — шмыгнул носом Водан.
— Ты запомнил имя? Ты запомнил имя того, кого ты должен убить?
Да.
— Повтори...
— Варг...
— Да, Варг. Я назначаю тебя его палачом — от имени всех невинно убиенных этой ночью, от имени тех, кто не смог себя защитить... чьи души никогда не будут упокоены, и память о которых исчезнет с лица земли... Повтори... повтори еще раз...
Варг...
— Правильно, Варг. Я назначаю тебя его убийцей — нет, я назначаю тебя возмездием. Все те, кого ты любил и кто умер вчера ночью... твои предки и потомки, потерявшие возможность родиться, потому что женщины, которые должны были родить тебе детей, так и не вырастут. Мертвые девочки лежат на мостовых и в затихших домах, и их руки уже никогда никого не обнимут... Все они взывают к тебе: отомсти! Я никогда не думал, что способен на ненависть... Я никогда никого не убивал, только резал коз, и то после этого мне было тяжко... Но сейчас я хочу видеть, как кто-то перережет ему глотку... как кто-то вонзит ему в сердце кинжал... или отрубит голову. Если можно убить человека всеми возможными способами — пусть это случится! Повтори еще раз его имя, парень...
Варг...
— Правильно, Варг... Ты должен заставить его страдать так, как страдали мы этой ночью — как страдали мужчины, дети, старики, женщины... Я назначаю тебя его палачом, и мой дух будет преследовать тебя, неупокоенный, пока ты его не убьешь. Повтори его имя, парень...
— Варг, — Водан сам не заметил, что заплакал.
Гончар умер, сжимая его руку, не обращая внимания на рыдающую над ним жену, заставляя мальчика повторять имя того, о ком знали все — того, под знамена которого собрался весь мятежный Валлас. Бывший король арены Вандервилля, Варг-гладиатор...
После смерти гончара Водан с женщинами ощупали каждый угол, каждый камень. В подземный склеп вели только две дороги, больше выходов не было. Они оттащили труп подальше в туннель, чтобы разлагающееся тело не отравляло и без того отвратительный воздух. Он бесконечно пополнялся ядовитыми парами, просачивающимися из-под земли, и идущими от испражнений, вливающихся вместе с текущей водой.
Им показалось, или коллектор стал нести другие запахи: крови и мертвечины? Или это труп в тепле стал разлагаться так быстро? Или их собственные фекалии и моча?
Почти сразу со смертью гончара у Мартины пропало молоко, и ребенок стал пищать почти непрерывно. Его тоненький голосок разрывал мозг, сливаясь с каплями: кап-кап-кап... у-ааа... у-ааа... у-ааа... Водан затыкал пальцами уши, но ничего не помогало. Младенец кричал будто в его голове, а вода капала на темечко, превращая жизнь в невозможную, невыносимую пытку...
Старый Родри встал и так тяжело вздохнул, что вздрогнули все. Наклонился и долго шарил во мраке руками, собирая каменные обломки — угол саркофага откололся по неизвестной причине, и острые куски были рассыпаны на полу. Он, загребая ногами, пошел куда-то... раздался странный звук, как будто он разрывал руками что-то. Потом шаги приблизились снова, и Родри позвал: