Пророчица
Шрифт:
Глеб даже не взглянул на него. Стоял прямо, оставаясь единственной преградой, что разделяла меня и Влада. Его твердость и мою ненависть.
— Отойди, Измайлов! Это последнее предупреждение! — прорычал Влад.
— Нет.
Влад резко взмахнул рукой, и Глеб, словно безвольная кукла, опровергая все законы физики, приподнялся над землей. Рванул вправо и, гулко ударившись о дверной косяк, осел на пол. Я всхлипнула. Посмотрела на Влада — его лицо буквально дышало злобой, а в тишине, последовавшей за волшебным ударом, выглядело
Мои подошвы словно прилипли к полу. Боковым зрением я увидела, как Кирилл осторожно подошел к Глебу и помог подняться.
— Никто больше не будет плести заговоры в племени атли, — сказал Влад, глядя прямо мне в глаза. — Никто и никогда. Это ясно?!
Я молчала. Молчали все, но было понятно, что именно я должна ответить. Влад сделал несколько шагов навстречу, и через секунду уже стоял так близко, что я ощущала запах его одеколона.
— Я спрашиваю, это ясно?!
Слезы уже практически невозможно было сдержать, и я отвернулась. Не хотелось, чтобы он видел их. Накатила жгучая обида, опалила затылок, спустилась в легкие, затрудняя дыхание. Вдох — выдох. Я — как мышка, загнанная в угол. Противное чувство.
Подняла глаза. Пусть ниже падать уже некуда, но один козырь у меня еще спрятан в рукаве.
— Я отрекусь, — прошептала дрожащим от слез голосом. — Прямо здесь, перед твоим племенем. И да, я помню твои угрозы, но слова отречения выучила назубок. Так что, проверим, Влад?
Он опустил глаза. Несколько секунд о чем-то думал, затем кивнул.
Что? Я победила?
Неуверенно попятилась к двери, осознав внезапную свободу, вышла. Спустилась по ступеням крыльца.
Свинцовые тучи были уже почти совсем черными, изредка срывались крупные теплые капли. Где-то далеко, у самого горизонта небо разорвала яркая вспышка молнии. Раскат грома опоздал на секунду.
Я подняла лицо к небу. Больше не сдерживала слезы — зачем? Медленно пошла к воротам, не думая, что буду делать дальше. Хотелось просто уйти, забыть весь этот кошмар. Резко начался ливень. Я все еще плакала, но слезы приносили облечение, даже покой. Словно вместе с ними из меня выходила боль. Наверное, Филипп был прав: связь между нами очень сильна. Мой защитник. Как странно…
Почти у самый ворот на плечо легла рука, а через миг я оказалась в крепких объятиях. Знакомый запах ударил в ноздри, и я уперлась ладонями в широкую мужскую грудь.
— Пусти! — выкрикнула я. — Ненавижу! Пусти!
— Тише, — прошептал Влад мне в волосы. — Я знаю, все знаю…
Я снова закричала. Громко. Захлебнулась рыданиями, а он просто гладил по спине, что-то говорил. Одежда намокла и прилипла к телу, воздух вокруг пропитался ванильным запахом. И откуда он взялся?
— Ненавижу тебя… — сказала я осипшим от рыданий голосом, вцепившись пальцами в мокрую ткань его серой рубашки.
— Знаю, — его голос — хриплый, родной. Как же это все? Почему? Казалось, если не узнаю сейчас, просто умру! — Так было
— Кому? — всхлипнула я. — Кому было нужно?
Он немного отстранился. Приподнял мой подбородок, заглянул в глаза. Я и правда ненавижу его. Должна ведь ненавидеть… Как он мог — родной, близкий — так поступить со мной? Я ведь любила. Люблю…
Губы обожгло поцелуем. Голова закружилась. Безумие.
Влад еще крепче стиснул меня в объятиях. Плакать больше не хотелось, двигаться тоже. Замереть, не ступать в будущее. Там — разочарование, обида, угрызения совести.
А здесь счастье. Пусть минутное, разбавленное болью, но мое. Я устала страдать.
Слабая. Впору себя презирать.
Из последних сил оттолкнула его, отступила на шаг.
— Прочь! Это все магия, проклятие…
— Нет никакого проклятия, Полина! Это все бредни, — повторил он слова Глеба. Они даже говорят одними фразами…
В голове шумели спутанные мысли, мешая сосредоточиться. Дождь лупил по спине, стекал с ладоней вниз, кружил голову, лишал разума.
— Не знаю, что это, — сказала я, наконец. — И не хочу проверять.
— Отречешься — не увидишь сестру.
Короткая фраза — как подножка.
Почему эта мысль не приходила мне в голову раньше? Я ведь думала об отречении, серьезно думала. Просчитывала, размышляла. А теперь что?
Я сникла. А ведь он прав… Не увижу Риту, не узнаю больше о маме. Ведь когда сестра говорила о ней, мама будто оживала, становилась осязаемой, близкой. Нет, я не могу это потерять! У меня так мало осталось… Плечи безвольно опустились, я закрыла глаза.
Некоторые проигрывают всегда. Нужно научиться жить с этим или стать сильнее.
Я всхлипнула и спросила:
— Как ты это сделал с Глебом?
— Одно из моих умений, — ответил Влад. — Ты многое должна узнать.
Я замотала головой.
— Филипп говорил: мы должны помогать. Что же прикажешь сделать с тобой после того, как…
— Поля…
— Я не смогу. Сойду с ума.
— Дай руку.
Его ладонь нашла мою. Теплая. Знакомо сжала. А потом что-то произошло. Словно мне влили свет в вены. Ванильный запах стал насыщеннее, ваниль была во мне.
— Что… это… — выдохнула я, стараясь отдышаться, опьяненная непонятными ощущениями, поглощенная запахом, эмоциями.
— Мой кен, — ответил Влад. — Теперь он в тебе.
Он погладил меня по щеке.
— Девочка… Ты не сможешь… не сможешь одна. Особенно теперь, когда ты так близко к атли. Будешь мучиться. Не надо. Просто прими.
Я посмотрела на него — зеленые глаза тревожатся, почти умоляют.
Я устало вздохнула и закрыла глаза.
Глава 11. Присяга
Я шмыгнула носом и отхлебнула из большой чашки ароматный чай с лимоном. Пушистый махровый халат согрел почти сразу, за окном успокаивающе шелестел дождь.